Книга Долина смерти, страница 118 – Карина Халле

— И что потом? — настаиваю я. Не понимаю, почему мне так важен ее ответ.

— Потом, — повторяет она, словно это что-то далекое и нереальное. — Я не думала. Может, в этом и вся проблема. Я застряла в том дне, когда исчезла Лейни. Не могу двигаться дальше. Черт, возможно, я застряла еще тогда, когда умерла мама. Слышала, что человек замирает в том возрасте, когда пережил самую сильную травму. Конечно, бред. Но в этом есть доля правды. Мы застреваем в определенном моменте нашей жизни и не можем двигаться дальше, пока не столкнемся с ним лицом к лицу.

Мы понимаем друг друга без слов. Мы оба в ловушке прошлого. Оба пытаемся найти выход. И, возможно, мы оба умрем здесь, так и не получив этого шанса.

— Нужно проверить Элая, — говорит она, прерывая молчание. — И решить, что делать дальше.

Она права. Как бы ни хотелось остаться в этом пузыре тепла и близости, мир за пределами спального мешка не изменился. Твари все еще рыщут по горам. Элай ранен. И мы в смертельной опасности.

Выпутаться из спального мешка оказывается неловким танцем конечностей и отведенных взглядов, и откровенность нашего недавнего разговора каким-то образом делает физическую наготу более значимой. Мы быстро одеваемся в холоде хижины, одежда жесткая и неприятная на ощупь.

Проверяю Элая, пока Обри занимается костром. Его состояние оставляет желать лучшего: жар не спадает, края раны на плече воспалены. Черные прожилки, к счастью, не распространяются. Но из-за рваных краев сложно сказать, зубы это или когти. Дыхание поверхностное, но стабильное. Пока жив.

Решив, что я сделал все, что мог, я подхожу к окну и соскребаю лед. На улице все залито снегом. Буря прошла, оставив после себя мир, преображенный белым, искрящимся снегом под голубым небом.

— Буря прошла, — докладываю я, осматривая деревья в поисках каких-либо признаков движения, каких-либо наблюдающих глаз. — Снега по колено. В некоторых местах и выше.

— Это затруднит передвижение, — говорит Обри, подбрасывая последние дрова в разгоревшийся огонь. — Особенно без лошадей.

Воспоминание о потерянных лошадях пронзает меня болью. Я надеюсь, что Джеопарди добрался до безопасного места, до открытой местности, где он мог бы оторваться от любой погони. Он умный конь, знает эти горы почти так же хорошо, как и я. Если какая-нибудь лошадь и сможет вернуться на ранчо, то это он.

— Надо найти дрова, — говорю я, оценивая наши запасы. — Надолго их не хватит.

Я осматриваю скудную обстановку хижины — шаткий стол, три стула, несколько полок, привинченных к стенам, возможно, кровать на чердаке. Все это — потенциальное топливо, если до этого дойдет. А до этого дойдет, если мы останемся еще на одну ночь.

— Как у нас с едой? — спрашивает Обри, уже роясь в рюкзаках.

— Не очень хорошо, — признаюсь я. — Немного вяленого мяса, несколько энергетических батончиков, пакет с орехами. Может быть, хватит на день, максимум на два.

Она кивает с той же методичной эффективностью, которую она проявляла на протяжении всего пути.

— И что мы можем сделать? Какие у нас варианты?

Я внимательно обдумываю вопрос, взвешивая опасности и наши истощающиеся ресурсы.

— У нас есть три варианта. Мы можем остаться здесь, надеяться, что голодные потеряли интерес…

— Или, может быть, кто-то придет искать нас.

Я резко смотрю на нее.