Книга Ведьма и столичный инквизитор, страница 47 – Анна Кайзер

Найдены.

Жестоко оборванные жизни.

Они просто заблудились? Срезали путь? Или их привел сюда кто-то?

Наткнулись на кошмар, ставший их концом.

Холодная, безжалостная ярость смешалась с острой, гнетущей жалостью во мне. Эти девушки жили, радовались, гуляли на местных праздниках, а теперь лежат здесь.

Чудовище снова завыло, протяжно и мучительно, схватившись за голову когтистыми лапами, словно пытаясь раздавить череп, вырвать безумие. Его спина, широкая и покрытая колючей шерстью, была повернута к входу.

Шанс. Единственный.

Я рванул вперед. Правая рука потянулась к амулету, к тому мерзкому источнику зла. Пальцы впились в холодный, пульсирующий ненавистным теплом кругляш.

Сорвать! Разорвать эту связь.

Чудовище взревело от чистой, безумной ярости. Оно рванулось, развернулось с невероятной, пугающей скоростью. Удар! Когтистая лапа, быстрая как молния, прошлась по моему левому плечу.

Боль! Белый, ослепляющий взрыв, выжигающий сознание. Ощущение, будто раскаленные ножи вспороли плоть. Теплая, липкая кровь брызнула, запах меди ударил в нос. Едва устоял, не выпуская амулет, но ослабел порядком.

Второй удар – в грудь – отшвырнул меня назад, как тряпичную куклу. Воздух вырвался со стоном. Хорошо хоть когтями не задел. Я катился по грязному, заваленному щепой полу, уворачиваясь от слепых, сокрушительных ударов, мир плыл в тумане боли, крови и адского рева.

Я все прекрасно видел. И амулет. И эти человеческие глаза в звериной маске – полные невыносимого ужаса и мольбы.

Он не хочет этого! Но не может остановиться. Точно кукла подвешенная на нить кукловода.

Двинул не на него, а в сторону, к ржавому механизму мельничного колеса, к гнилой балке. Удар ногой – по едва держащемуся штифту крепления цепи. Грохот. Лязг падающего металла. Облако пыли и щепы. Шкив и тяжелая балка рухнули между нами, как баррикада.

Чудовище отпрянуло, ревя, ослепленное пылью, оглушенное грохотом. Я бросился вперед, превозмогая адскую боль в руке и слабость. Точный, рассчитанный удар рукоятью ножа в основание черепа.

Тук!

Звериный рев оборвался. Чудовище рухнуло на пол, как подкошенное, сотрясая доски.

Тишина.

Звенящая, гулкая, прерываемая лишь моим хриплым, прерывистым дыханием и жужжанием мошкары. Боль в руке была адской, пульсирующей с каждым ударом сердца. Кровь текла ручьем, пропитывая рукав, капая на пол. Но работа не закончена.

Подойдя к распростертому телу, я опустился на колени, игнорируя протест мышц. Расстегнуть амулет одной, дрожащей правой рукой было пыткой.

Петля тугая. Пальцы скользили по крови. Наконец, с усилием, опасный амулет отделился от тела.

На моих глазах началось обратное превращение: шерсть уходила под кожу, как вода в песок, клыки втягивались, свиные черты лица расплывались, уступая место искаженным мукой чертам человеческого лица. Лица так похожего на кузнеца.

Ларс был жив. Дышал. Но какой ценой?

Когда он очнется и узнает, что его руки сделали…

Убийство, пусть и в состоянии заколдованном, не каждый сможет принять.

Рука ныла огнем. Пусть я и закрыл рану повязкой, а болеть от этого не переставало.

Опасный зачарованный амулет завернул в вощеный холст из сумки, сунул в привычно взятый с собой дубовый ларец.

Потом, собрав волю в кулак, взвалил бесчувственное тело Ларса на невредимое плечо. Каждый шаг к выходу был пыткой. Голова кружилась, левая рука висела плетью, горячая и тяжелая. Вынес парня на лунный свет.