Книга Распускающийся можжевельник, страница 177 – Кери Лейк

— Я не из тех, кто держит другую женщину в цепях, но он сказал мне не позволять тебе уходить. Он специально приказал мне следить за тобой. И я подумала… в тебе должно быть что-то особенное. Что-то важное, потому что он никогда раньше не просил меня об этом. Она бросает сигарету на землю и раздавливает ее ботинком.

— Ты могла убежать, но ты этого не сделала. Спасибо за то, что ты сделала тогда.

— Все в порядке. Лианна.

— Леа.

— Леа, — эхом повторяю я, кладя локти на согнутые колени.

— Ригс сказал, что у него бывают провалы в памяти?

— Так мы это называем. Это когда его глаза открыты, но его там нет. Что-то берет верх, и он просто… Она качает головой, хмуря брови.

— Он больше не Рис. В такие моменты я задаюсь вопросом, хватило бы мне сил убить его самой.

— Что происходит при отключениях?

Ее глаза на одном уровне со мной, с мрачной темнотой, от которой у меня сжимаются зубы.

— Ты когда-нибудь видела, как с человека заживо сдирают кожу?

Судорожно сглатывая, я качаю головой.

— А я да. Она усиленно моргает и расправляет плечи.

— Рис даже не вздрогнул от криков. И вот так я поняла, что внутри него было что-то злое.

— Значит, Ригс привел меня сюда, чтобы отвлечь его?

— Наверное. Я не знаю. Она качает головой, носком ботинка проделывая небольшую ямку в грязи.

— Я не знаю, что так отвлекает мужчину. Если бы мы не заковали его в цепи, бедняга, вероятно, содрал бы с себя кожу.

— Он когда-нибудь убивал женщину?

Леа качает головой.

— Нет, с тех пор как я здесь. Почти каждая женщина здесь предлагала ему себя. В наши времена это целое состояние, падающее к твоим ногам. Смешок срывается с ее губ за несколько секунд до того, как она сжимает их, и маленькая часть меня хочет спросить, желала ли она его когда-нибудь таким образом, но я этого не делаю.

— Человек, который может ходить среди бушующих, даже если он немного сумасшедший и весь в шрамах, — это человек, которого вы уважаете. И это уважение сделало его находкой для любой женщины, оказавшейся здесь в одиночестве. Наклонив голову, она играет с красной банданой, привязанной к петле на поясе.

— Хотя, я думаю, он, должно быть, ждал тебя.

— Что заставляет тебя так говорить?

Ее глаза смягчаются, губы приподнимаются, когда она смотрит на меня сверху вниз.

— Потому что я никогда не видела, чтобы этот ублюдок улыбался так, как он улыбнулся этим утром, когда Трипп спросил, здесь ли ты еще.

Я сама давно не улыбалась. Мое сердце хочет доверять целостности с тех пор, как я снова нашла Шестого, но мой разум говорит мне, что счастье временное, и нужно остерегаться его. Это говорит мне, что боль прячется в тени и что я должна быть настороже.

— Другие женщины. Они здесь из-за мужчин?

— У нас есть правило. Женщины выбирают. В любом случае, она выбирает, а если она не выбирает, она может остаться или уйти. Здесь никто не является рабом, но у каждого есть работа. Для кого-то? Это делать мужчин счастливыми.

— Но ими торгуют. Как собственностью.

— Как я уже сказала, каждая женщина выбирает. Так мы выживаем и защищаем тех, кого любим здесь. Помни это.

— Я понимаю. И я понимаю. Черт возьми, я пожертвовала собой, чтобы спасти маленькую девочку. Но я решила сделать это сама.

— До тех пор, пока им будет предоставлен выбор.

Она поворачивается, чтобы уйти, но прежде чем она делает первый шаг, я наклоняюсь вперед.