Книга Пари, страница 87 – Александра Плен

Утром настроение её не покинуло. Белла странно отреагировала на её веселье: подозрительно покосилась на живот, вздохнула, не увидев там ничего необычного, и занялась волосами. Волосы у Николь уже отросли ниже плеч, но Белла умудрялась справляться, делая причёску пышной даже без шиньона.

Николь смотрела в зеркало и беспричинно улыбалась. Сегодня предстоял один из самых скучных дней: вышивка, музицирование, сплетни с фрейлинами… Сезон балов закончился, как и сезон помолвок. Впереди – жаркое лето, которое аристократы проводят в поместьях, на берегу моря или в горах. В столице – пыль, духота, раскалённый воздух. Родан предложил королеве отправиться со своим двором на побережье, но Николь неожиданно для себя отказалась, даже не придумав веской причины.

После того как она узнала от Селла, что её муж тоже жертва «доброты» Богини, её отношение к нему изменилось. Нет, она по-прежнему боялась смотреть Родану в лицо и вздрагивала от отвращения, случайно пересекаясь взглядами, но по крайней мере понимала, что он ни в чём не виноват, и старалась думать о нём непредвзято.

Помимо воли стала замечать, как относятся к нему остальные особы женского пола. Селл был прав – девушки и женщины обходили Родана стороной. Кривились, хмурились, злословили – фрейлины, почтенные матроны, даже служанки.

Николь становилось обидно и неприятно, когда она слышала совершенно незаслуженные гадости в адрес короля.

То, что происходило между ней и Роданом в спальне, – это одно. Они могли обмениваться колкостями, дерзить, даже оскорблять друг друга. Но на людях королевская чета вела себя безупречно. Николь не могла вспомнить ни одного случая пренебрежения Роданом своими обязанностями. За считанные месяцы своего правления он сделал для Беллира больше, чем предыдущая династия за всё время царствования.

Да и папа его хвалил.

Как бы она ни относилась к мужу, он заслуживал благодарности. Если не считать резких слов, сказанных им в моменты гнева наедине, Родан никогда не причинял ей боли. Спас от Селла, соглашался с любыми её просьбами, без вопросов выделил средства и людей на строительство пансионов и школ для девочек, запланированных на следующий год, утихомирил Совет, возмущавшийся по поводу «зачем им учебные заведения, пусть учатся дома», старался сделать их первую брачную ночь как можно менее болезненной и совершал множество других, возможно, менее заметных, но не менее значимых поступков.

А его подарки? Они были идеальны. Преподнесены в нужный момент и именно для неё. Казалось, Родан знал её самые сокровенные желания, и это одновременно пугало и восхищало. Несмотря на то, что её мать назвала шаль простонародной безвкусицей, Николь она безумно нравилась. От взгляда на морской пейзаж, висящий в её спальне над камином, ею овладевает умиротворение, а на полке рядом стоит невероятно дорогой сборник стихов, написанный вручную самим королём триста лет назад, мимо которого она не может пройти, чтобы не провести пальцем по шероховатой выпуклой обложке.

– А давайте будем называть его Кровавый Родан, – вдруг до неё донёсся шёпот одной из фрейлин, молоденькой пустоголовой дочери маркиза Гласса, взятой во дворец по личной просьбе его отца. – Один Кровавый Грег есть, теперь его сын тоже…

Николь отложила вышивку и развернулась в сторону хихикающих девчонок.