Книга Сезон помидоров, или Пари на урожай, страница 87 – Илана Васина

Затем кончиками пальцев неторопливо обрисовал очертания моих скул и губ — и внутри что-то сладко заныло. Задрожало, откликнувшись на такие откровенные прикосновения.

Шансов остановить его было предостаточно, но… я растерялась.

Голос разума деликатно затих. Удалился на цыпочках, будто решив оставить хозяйку наедине с герцогом.

И в этой тишине, звенящей от взаимного притяжения, мне вдруг отчаянно захотелось узнать вкус его губ. Оказаться в его объятиях. Чтобы сильные мышцы сгребли меня в своё кольцо и не отпускали.

Я ведь, оказывается, очень хорошо запомнила его прикосновения в карете. В память впечатался каждый миг — когда он с силой и в то же время с бережной осторожностью удерживал мою щиколотку на своих коленях.

От этих мыслей тут же мурашки рассыпаются по коже, и воспоминаний почему-то становится катастрофически мало. Их архив хочется непременно пополнить новыми.

Наверное, Колумбу в своё время стало так же тесно в Испании из-за манившей к себе Индии…

И Торвен будто прочитал мои мысли.

Накрыл мои губы своими — мягко, осторожно, будто исследуя мою реакцию. От его поцелуя меня закружило. Тело стало лёгким-лёгким, а вместо крови вены заполнила патока. И пол под ногами куда-то исчез.

Когда Торвен почувствовал, как я подаюсь ему навстречу, он чуть усилил давление на губы и прижал к себе посильнее. Время остановилось, и... дверь прямо за моей спиной раздался стук.

Громкий, требовательный, будто сосед снизу пришёл скандалить.

Вся атмосфера волшебства тут же погасла. Как ёлочные огни неизбежно гаснут после Рождества.

— Прочь! — проревел герцог тому, кто стоял за дверью.

Я вздрагиваю от неожиданности, а вот незваному гостю хоть бы что. Стук раздаётся снова, причём ещё более настойчивый. Будто сосед снизу очень зол, что мы его затопили. И он просто так это не оставит.

Ну всё. Хорошего понемножку.

Начинаю потихоньку высвобождаться, но получается плохо. Мышцы у герцога и впрямь стальные. А я в его руках — ну, котёнок котёнком.

— Я же сказал, пошли прочь! — снова ревёт он со злостью.

— К вам приехал Архимаг, милорд, — раздаётся невозмутимый голос Эфимии. — Он сказал, что вы его ожидаете. И что дело безотлагательное. Государственной важности.

Прозвучавшие слова действуют на меня отрезвляюще. К тому же Эфимию, в принципе, можно назвать антилюбовным артефактом. Запусти её куда-нибудь в молодёжный клуб — и уровень влюбляемости и уж тем более рождаемости резко упадёт.

— Мне пора высаживать помидоры, Торвен, — говорю мягко, улыбаясь. — А тебя, кажется, заждался Архимаг. Нам обоим пора.

Герцог с видимым усилием отступает от меня, но дверь продолжает придерживать рукой. Видно, не готов ещё меня отпускать.

И всё же по глазам замечаю, что и к нему голос разума вернулся вместе с голосом Эфимии. Почему-то в этой пропитанной разумом атмосфере становится тоскливо. А вот герцог, напротив, улыбается.

— Почему ты улыбаешься? — спрашиваю, не удержавшись. Хотя логичнее и правильнее было бы спросить: «Почему вы не отпускаете меня к помидорам, милорд? Тем более вас ждёт Архимаг…»

— Тому есть две причины, — говорит он, продолжая сиять. — Ты наконец говоришь мне «ты».

— Очень мило, что тебя веселит моя простота... А вторая?

— Ты знаешь, как меня зовут. Я отлично помню, что не называл тебе своего имени. Признайся, Клара, ты давно ко мне неравнодушна?