Книга Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой, страница 120 – Анна Солейн

Задержав на мне долгий взгляд, Оливер кивнул, и остаток пути до библиотеки мы проделали в тишине.

Так же не говоря ни слова мы прошли мимо величественных набитых книгами шкафов и добрались до камина, рядом с которым я обычно листала книги, пытаясь найти хотя бы что-то об универсальных способах снятия проклятий.

Оливер выудил из стопки книг на столе уже знакомую мне «Историю и корни рода Стортонов», а затем — еще одну тонкую книгу в кожаном переплете.

— Об этом я почти ничего не знаю, — признался он, не глядя на меня. — О том, кто я такой и откуда. Ты расспрашивала меня о родителях, Унни. Они плавали к Драконьей земле и…

— И погибли от инфекции, которую там подхватили, — хмыкнула я. — Отлично помню.

— Это была идея Дрангура, рассказать всем об инфекции. Видите ли, он не верит, что проклятье с моей семьи можно снять: оно было наложено настолько давно, что у рода Стортонов тогда даже не появился фамильяр. Потому Дрангур придумал официальную версию: смерть от инфекции, привезенной из Драконьих земель. Люди острова ненавидят драконов, так что в это легко поверили. А репутация рода осталась незапятнанной. Мое положение как наследника, а затем и главы рода, — неоспоримым.

— Это странно, что Дрангур принял вас. Разве нет?

— Церемония именования, несмотря ни на что, состоялась, род Стортонов меня принял. Но Дрангур вообще странный. Он сказал, что мое появление благословлено святыми, и кто он такой, чтобы спорить. Дрангур мне как отец, он меня вырастил, много рассказывал о моих родных. Я рано начал изучать проклятья: как их накладывать, как они работают, из каких частей состоят.

— Я подозревала в вас склонность к вредительству.

Он покачал огромной головой.

— Я хотел расколдовать родных. А чтобы научиться снимать проклятья, сначала нужно научиться их накладывать.

Мне стало стыдно, но прежде, чем я начала извиняться, Оливер закончил листать книги и повернулся ко мне.

— Вот все, что я знаю. Вы тоже можете прочитать.

Заинтригованная, я приблизилась. Какая-то часть меня по-глупому была тронута тем, как много он мне доверил. Но больше мне было стыдно от того, что доверие Оливера я обманываю, ведь его чувства — ложь.

В огромной и объемной «Истории и корни рода Стортонов» была всего одна строчка: «Во время нашего путешествия к Драконьим землям Кларисса родила наследника, мальчика. Я назвал его Оливером».

Ложь, должно быть, барон Стортон сделал эту запись в книге, чтобы отвести следы от того, что ребенок ему неродной.

А вот в кожаной тонкой книжке, которая, должно быть, была дневником барона Стортона, информации было побольше.

'Шторм не утихает уже несколько недель. Команда истощена, пассажиры тоже. Многие боятся, что мы не доплывем до острова, бормочут молитвы, просят о спасении даже низвергнутых — я почти готов присоединиться, лишь бы спасти мою дорогую Клариссу и отважную Джорджи, которая держится лучше нас всех.

Капитан мрачен.

Во время короткого затишья мы наткнулись на шлюпку с выжившими после крушения корабля, которому повезло меньше. Матросы настаивали, что поднимать их на борт — все равно, что позвать в гости беду, но я не пожелал ничего слушать. На руках у сидящей в шлюпке женщины был младенец, выживший в этом аду, должно быть, чудом'.

Часть текста была вымарана, и внизу страницы красовалось короткое предложение: