Книга Ткач, страница 113 – Тиффани Робертс

Она улыбнулась и застенчиво опустила взгляд, ковыряя пальцами мясо на палке.

Рекош положил палец ей под подбородок и снова приподнял ее лицо.

— Я злюсь только из-за того, что эта ткань прикасается к тебе сейчас.

— Ты же знаешь, что эта одежда и врикс, который ее сшил, ничего для меня не значат, верно?

— Это… инстинкт, — он нежно погладил ее по подбородку. — Вриксы делают шелк. Даже врикс, который не умеет ткать, может предоставить нити и знать, что во что бы они ни были вплетены, это сделано из него. Это… частица того врикса. Так что видеть тебя в этом — как будто другой врикс прикасается к тебе, распространяя на тебя свой аромат. А ты моя, Ахмья. Моя, чтобы обнимать, моя, чтобы прикасаться. Я бы не позволил другому самцу дотронуться до тебя, и я не могу позволить этой ткани касаться тебя.

Он почувствовал тепло ее румянца под пальцами, и ее взгляд смягчился. Она прижалась щекой к его руке.

— Теперь я понимаю.

— Хорошо, — он отложил инструменты в сторону, обернул платье вокруг предплечья и осторожно взял у нее палку, положив ее на ближайший камень. — Теперь…

Рекош схватил Ахмью за запястье и притянул ближе. Это движение вывело ее из равновесия, она ахнула, и он поймал ее, погладив ладонью по заднице, теперь его рука была поверх оскорбительной ткани.

Она рассмеялась.

— Что ты делаешь?

Вдыхая ее аромат, он издал трель. Это был последний раз, когда запах чужого шелка портил его.

Рекош будет наслаждаться только ей.

Отпустив ее запястье, он просунул пальцы верхних рук под розовый шелк ее верхнего и нижнего одеяния. Звук рвущегося шелка, раздираемого его когтями, был одним из самых приятных, которые он когда-либо слышал. Он сорвал с нее ткань.

Ахмья сделала короткий, резкий вдох, прижав руки к телу, чтобы прикрыть наготу.

— Рекош!

Он бросил рваный розовый шелк в огонь. Пламя запрыгало и закружилось, его свет усилился по мере того, как загорался шелк. Отвратительный запах, похожий на запах паленых волос, наполнил воздух.

— Не годится даже на тряпки, — сказал он.

Уже забыв об этом презренном шелке, Рекош опустил взгляд, чтобы насладиться обнаженным телом своей пары.

Он был так сосредоточен на создании нового платья — на том, чтобы она надела его, — что упустил из виду эту часть процесса.

Длинные черные волосы ниспадали на стройные плечи, скрывая след от укуса, который он оставил, но остальные его отметины были на виду. Слабые синяки и маленькие царапины рассказывали историю о его руках на ее теле, сжимающих и разминающих плоть, когда они совокуплялись. Его пальцы сжались от страстного желания снова обнять ее таким образом.

Он уставился на руку, которую она прижала к груди. Даже после того, как они соединились так интимно, после того, как она так глубоко приняла его стебель, после того, как его руки исследовали каждую частичку ее нежных форм, Ахмья сохранила свою застенчивость. И он находил это милым.

Взгляд Рекоша метнулся к ней. Он не мог притворяться, что знает все секреты, которые обитают в умах людей и скрываются в их взглядах, но он понимал нерешительность, промелькнувшую в ее глазах.

Ни один из них не произнес ни слова в течение удара сердца, тяжело растянувшегося мгновения. В ее глазах вспыхнул новый огонь, сильный, устойчивый, решительный.

Ахмья глубоко вздохнула, расправив грудь и плечи, и опустила руки по швам.