Книга Каменное сердце, страница 26 – Светлана Бернадская

— Ну, дoпустим, призовешь ты их. Представишься новым кунном и потребуешь вернуть детей. Они спросят, что ты дашь им взамен. И что ты предложишь?

Талгор умолк — а она почти наяву слышала, как ворочаются мысли в его голове.

— Скажи, Хелмайн… Когда наступает День жатвы, северяне по — прежнему приносят в жертву людей?

Она перестала дышать. Приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо.

— Снова с Мелвом трепался?

— Но жертва должна быть добровольной, — будто не слыша вопроса, продолжал рассуждать Талгор. — Кто же согласится на такое?

Она повела плечом.

— Те, кому нечего терять. Старики, уставшие жить, но мечтающие защитить правнуков. Вдовы, желающие уйти вслед за мужьями в чертоги богов. Те, кто страдают от иссушающей хвори.

Ρазве что в последние годы не умирал никто, ведь Хелмайн отдавала вместо них свою кровь.

Об этом oна, разумеется, умолчала. Надеялась, что и Мелву хватило ума не рассказывать всё. Закусила губу, ожидая, что скажет Талгор.

— А вы не думали о том, что будет, если не кормить их чужими жизнями?

— Они придут и разрушат поселение. А потом все равно возьмут свое.

— Но ты сама сказала: они не способны навредить людям.

Хелмайн зло рассмеялась, вновь откинувшись на подушке.

— А ригги на что? Они послушны приказам хранителей, лишены сострадания и телом крепки, будто камень. Даже всей армии когана не выстоять против них.

Он думал долго, а Хелмайн ждала.

Нет, не спасения. Придумать что-либо новое Талгор не сумеет. А ей помочь уже невозможно, уговор скреплен священными клятвами. Ρазве что продлить ещё на несколько лет… Но ей нужно знать, как поведет себя Талгор, когда ее не станет.

Сможет ли он и вправду стать хорошим кунном, позаботиться о северянах?

О Кйонаре?

— А что будет, когда эти дети вырастут и превратятся в риггов, а затем и они застынут в камне? Разве хексы тогда не потребуют новых детей?

А он не так уж и глуп, хоть расшибленный о магическую защиту лоб и говорил об обратном.

Много раз Хелмайн задавала себе тот же вопрос. И однажды задала его хексам.

«Придет час, и ты отдашь нам всю свою кровь, дитя вечного лета. Жизнь твоя развеет проклятье, а взамен мы исполним твое желание. Лишь одно. Желай вдумчиво, летняя дева».

Проклятье спадет — и тогда не нужны будут новые жертвы, новые дети.

Вот только Талгору лучше об этом не знать.

Пусть себе думает, что она уже крепко спит.

* * *

— Нет!!! — кричит один из людей, уразумев, какая судьба ему предначертана. — Я не желаю. Не желаю сокровищ, не желаю вечной жизни. Снимите проклятье, и я уйду отсюда, и никогда больше не вернусь, и буду до конца своих дней приносить дары милосердным богам!

— Желаний было дозволено только три, — небрежно бросает бог жизни. — Наслаждайтесь тем, чего сами захотели.

А бог смерти медлит, прежде чем уйти. И хищное торжество сквозит в его ужасно-прекрасных глазах.

— Вот вам мой дар напоследок: если найдется человек, ради вас отдавший кровь вместе с жизнью, то одну ночь в году, в День жатвы, вам будет дозволено возвратить людской облик и вкусить прежних радостей бытия: живая кровь вернется в ваши тела, и сердца вновь забьются, и почувствуете тепло и холод, печаль и радость, любовь и страдание, и сможете пировать, как прежде, ощущая вкус еды и веселящего хмеля.

— Нет! — снова кричит Вир, не готовый смириться с такой судьбой, и падает на колени, и снег вьется вихрями вокруг его косматой ледяной гривы. — Один день в году — это слишком мало. Я хочу вернуться к жене, к детям, к тем, кого я всем сердцем люблю. Не нужны мне сокровища, мне нужна моя жизнь!