Книга Прятки в облаках, страница 161 – Тата Алатова

— Ты чего?

— Пришел пожелать тебе удачи на экзамене… Вчера был просто волшебный вечер, — прошептал он ей на ухо и, о ужас, поцеловал в щеку. — После такого я просто обязан на тебе жениться.

Сделав это шокирующее заявление, Сахаров выпустил Машу из рук, а у нее едва волосы на затылке не зашевелились. Она что, переспала с Федей? Да не может такого быть!

Ну допустим, после слов мамы об идеальных детях прежняя, прилежная Маша могла ведь и всерьез приглядеться к Феде. Андрюша встречался с другими, о Дымове она и думать не думала, и чрезмерная сахаровская лопоухость вкупе с занудством вроде как не помешали Маше провести с ним так называемый волшебный вечер.

Тут она крепко призадумалась над тем, чем же является прямо сейчас. Очевидно, очень счастливым человеком, так счастлив висельник, в последний миг избежавший веревки. Очевидно, самым несчастным человеком, ведь в этой реальности Дымов еще не любил ее, в то время как она оставалась влюбленной в него по уши.

Но что с ее телом? Какой Маше оно принадлежит? Той, что уже отдалась мужчине на диване в норе или той, что, возможно, подарила свою девственность Сахарову? Или она еще невинна?

— Эй, — она ухватила Федю за локоть, — с чего это ты заговорил о женитьбе?

Он самодовольно улыбнулся и надул губы, имитируя поцелуй. Ах, слава тебе господи. Наверное, они всего лишь чмокнулись в закоулках актового зала, да и вряд ли серьезный Федя подошел бы к сексу без свечей и алых роз.

Прощаясь, он отправил ей розовое сердечко из ароматной, тающей в воздухе пены, чем вызвал смешки у однокурсников. Да и отправился по своим делам, не слишком опечаленный тем, что ему-то экзамен сдавать запретили.

Дверь в аудиторию отворилась, и оттуда выглянул Дымов — доброжелательный, гладко выбритый, тщательно причесанный. По обыкновению он был в костюме и излюбленных потрепанных кедах, просто излучал хорошее настроение и бодрость духа.

Машу больно уколола разница — она вдруг поняла, каким смурным, полным тревог он выглядел в последнее время. А ведь это она его довела.

Расстроенная, взволнованная, она не решилась войти с первой пятеркой студентов, ноги будто к полу прилипли. Зря Таня Морозова делала ей знаки, приглашая с собой. Маша так и стояла, опустив руки и невидяще глядя на закрывшуюся дверь.

Он просто скользнул по ней равнодушным взглядом! Взглядом, в котором не было ни теплоты, ни нежности! Что же она натворила? Как только могла подумать, что сможет пережить такое?

Напрасно Маша кусала губы и уговаривала себя, что иначе этот день стал бы для нее последним. В эту минуту ничто не могло ее утешить и успокоить. У нее даже не хватало сил на слезы, слишком мощным и оглушительным стало настигшее ее горе.

Так и получилось, что в аудиторию она вошла одной из последних. Не то чтобы ей удалось за час взять себя в руки, но она хотя бы вернула себе способность двигаться.

— Рябова, вы здоровы? — спросил глазастый Дымов. — Уж больно бледны.

— Я… — мысленно отвесив себе затрещину, она все же смогла ответить. — Все хорошо. Только не могу понять, куда делся мой автомат по экзамену.

— Разве я обещал вам его? — прищурился он.

— Обещали… когда я из паука перекинулась обратно в человека.

— Но ведь вы не перекинулись, — ответил он чуть обескураженно. — С вами точно все в порядке?