Книга Прятки в облаках, страница 177 – Тата Алатова

Маша вскочила, ощутив себя в ловушке. Обхватила рюкзак, прижимая его к груди, словно пытаясь выстроить между их телами стену.

— Правду, — отрывисто велел Дымов, и на его лице появилось что-то безумное. Да ведь он сходил с ума не меньше ее, а может и больше. Каково это — проснуться обыкновенным, ничем не примечательным утром, и выяснить, что у тебя все было по-другому? И что это другое полностью противоречит твоим принципам и убеждениям? Немудрено кукухой поехать.

И Маша не посмела ему в эту минуту соврать.

— Тот Дымов, — выдавила она через силу, — был уверен, что я верну его. Что ты влюбишься в меня заново в любых реальностях и при любых обстоятельствах! Мы просто не учли одного нюанса…

— К черту нюансы, — он мотнул головой, будто отгоняя муху. — Но ты решила все иначе? За нас обоих?

— Да ведь речь шла о твоем увольнении, о твоей репутации!

— Защитила, значит, — он хмыкнул, быстро успокаиваясь.

— Не вышло защитить, значит, — удрученно признала она. — Как ты вообще оказался в этом университете?

— Ты второй раз спрашиваешь. Это так важно? Мне просто нужна была работа. После учебы я пытался писать стихи и не преуспел в этом. А тут подвернулось место в столичном вузе, ассистентом преподавателя поначалу, но что мне было терять?

Вот она, чертова судьба. Так или иначе возьмет свое.

— И что теперь? — беспомощно спросила Маша.

— Для начала мне все же хотелось бы узнать, что между нами было прежде, — подумав, определился Дымов. Он снова стал собранным и спокойным, запрятав искры своего безумия куда подальше.

Но Маша, успевшая заглянуть в эту бездну, больше не обманывалась на его счет.

— Я не уверена, что это хорошая идея, — усомнилась она.

— Представь себя на моем месте, — едко порекомендовал Дымов. — Непросто чувствовать себя идиотом — раз. Мне надо понять, отчего ты так боишься Бесполезняк, — два. Не хотелось бы ненароком как-то подставить тебя.

— Хорошо, — сдалась Маша. — Где и когда?

***

У нынешнего Дымова была своя квартира — небольшая двушка очень близко от универа. Здесь было много книг и рукописей, и кособокой древней мебели, очароватаельной в своей старомодности.

— Это значит, — спросила Маша, касаясь пальцами корешков на полках, — что книжный шкаф в вашем кабинете — просто книжный шкаф? За ним нет тайной комнаты?

— Для чего мне тайная комната в универе? — не понял он.

Должно быть, и его общага, и нора были связаны с романом с ректоршей. Надо ли говорить об этом?

Маша провела всю неделю на нервах, пытаясь определить, как правильно выстроить их историю, и к субботе накрутила себя до беспредела. Напрасно она терзала мудрейшего советчика — книга снова и снова призывала думать своей головой. Балбесы-менталисты подсунули ей бракованный товар!

Мир опять пошатнулся и накренился, и время подобралось к ней вплотную, нашептывая вернуться в ту пятницу и переписать домашку. И это изматывающее противостояние отзывалось головной болью и стеснением в груди.

Ей нужно очень прочное настоящее, чтобы не отзываться на этот призыв.

— Признаться, — сказал Дымов, расставляя чашки чая на столе, — никогда не думал, что буду принимать здесь студентов. Тем более тех, с кем все так неоднозначно.

— Не переживайте вы так, — утешила его Маша, улыбаясь этим чашкам. Сколько раз он делал также на кухне в общаге, всегда заваривая чай или подавая еду на двоих. — Вы не позволили себе ничего предосудительного.