Книга Соломенное сердце, страница 103 – Тата Алатова

— На меня, что ли? — встрепенулся Даня. — Вот уж дудки. Я княжеские желания исполнять не нанимался. А уж революционера, который сломил бы традиционный уклад Верхогорья, из меня точно не выйдет. Тут князь Лесовский дал маху и поставил на нерадивую лошадь.

— Ну вот и не шляйся по Лунноярску без дела. Мало тебе других дорог?

— Мы вообще на строительство ГЭС собираемся, — поделился Даня, — уговаривать итров помочь людям.

— А я думала, мы хотели в Златополье, — удивилась Поля, но не очень, уж больно Даня заинтересовался тем, где находится речка Лунная.

— И в Златополье, — закивал Даня.

Постельный снова посмотрел на него — с усталостью человека, который вот уже сто лет сидит у муравейника без особого интереса приглядывая за букашками.

***

На улице Поля заметила с усмешкой:

— Ох уж эти Постельные, что сын, что отец — те еще проныры.

Смурной, все еще бледный Даня огрызнулся:

— Этот проныра — единственный, кто пытался помочь княгине.

Что-то с ним творилось неладное, как будто под плотно закрытой крышкой котелка кипело и бурлило.

Даня много раз говорил, что ему нет дела до Лесовских, но, наверное, врал. Все вокруг твердили, что семейные связи самые крепкие, и так запросто, будто ластиком, стереть их непросто.

Поля привыкла доверять чужим суждениям, потому что своими так и не обзавелась. Так сложно разобраться в мире, о котором ты не имеешь ни малейшего понятия. И сейчас она молча шагала рядом с Даней, боясь расстроить его еще сильнее.

— В такие моменты жены обычно обнимают мужей, — заявил он, когда они бездумно пересекли несколько улочек, после чего затормозил прямо посреди дороги.

— В какие такие моменты? — спросила Поля, гадая, следует ли ей действительно его обнять, или это так, просто разговоры.

— В моменты душевных терзаний, — пояснил он, насмешничая, но выглядело это скорее жалко, чем забавно.

— Разве такое помогает? — она все-таки решилась и осторожно притянула его к себе, обвив руками за талию.

Даня прижался с трогательной покорностью, и под ее ладонями его тело перестало казаться ледышкой. Обнимать его было приятно, Поле нравилось.

— Ты даже не представляешь, — заверил он, теплея и голосом тоже. — В следующий раз всегда… никогда! Никогда не ставьте ларек на перекрестке!

Поля, вздрогнув от неожиданности, завертела головой по сторонам.

Две старушки с тележкой, полной пышных караваев, вытаращились на них с любопытством.

— Чего это? — тонко пискнула та, что носила яркий цветастый платок. Вторая, в соломенной шляпке, упрямо толкнула тележку еще ближе к перекрестку.

— Бабкины сказки все это, — басом сказала она.

— Бабкины, дедкины, — Даня еще немного пообнимал Полю, а потом все-таки отодвинулся, с явной неохотой. — А духи все равно терпеть не могут тех, кто стоит на пересечении путей. Я вот однажды остановился на привал на лесном перекрестке, так меня чуть волки не съели.

— Отродясь не было волков в Лунноярске, — возразила платочная старушка, и Поле тут же захотелось рыкнуть как следует, чтобы не болтали, чего не знают.

— Так мы со своими ходим, — озорно шепнул Даня, и его лицо осветилось широкой улыбкой. — Бабулечки мои, красотулечки, ну что вам стоит хоть чуть-чуть подвинуться.

— А ну как мунны на перекресток слетятся, да как растрезвонят о нас по всему городу, — размечталась шляпочная старушка.