Книга Госпожа преподаватель и Белый Феникс, страница 161 – Марика Полански

— Разумеется, — сухо ответила я, выходя из кухни.

На лице коменданта отразилась смесь вины и облегчения. Она мялась возле двери, не решаясь пройти дальше

— Вам письмо.

Я забрала протянутый конверт с сургучной печатью. Скользнув по нему взглядом, посмотрела на коменданта Дома Преподавателей и мрачно спросила:

— Мадам Шельман, а с каких пор мои апартаменты превратились в проходной двор? Или это указ ректора Мак-Вигеля — пропускать ко мне в комнаты всяких проходимцев?

Мадам Шельман поёжилась, затем расправила плечи и вздёрнула подбородок.

— Между прочим, у этого человека было разрешение, — с вызовом отозвалась она. — Я не могла его не пропустить.

— Этот человек чуть не отправил меня на тот свет, мадам Шельман, — в тон ей произнесла я. — Как думаете, местные дознаватели приняли бы то, что вы говорите, за оправдание? А ректор Мак-Вигель? Как вы считаете, он бы простил подобную халатность, если бы вместо живого преподавателя обнаружился мёртвый?

Нижняя губа коменданта затряслась. Однако мадам Шельман быстро взяла себя в руки.

— У того человека было разрешение, — упрямо проговорила она. — А я действовала согласно инструкции.

— Что вы говорите! Вот только позвольте узнать, какое у него было разрешение?

Она моргнула несколько раз и растерянно покачала головой.

— Я не помню. Но помню, что я была обязана пропустить его в любые комнаты без разговоров.

— Мадам Шельман, — устало сказала я. Глупость и упрямство коменданта начинали раздражать, хотелось выпроводить её поскорее. — Единственный, у кого есть подобное разрешение, — это министр О'Рэйнер или дознаватель из министерства магической безопасности при предъявлении ордера. Надеюсь, больше такого не повторится. Иначе мне придется сообщить ректору Мак-Вигелю о том, что его комендант пропускает в Дом Преподавателей всех без разбору.

Дверь сердито захлопнулась. Я вернулась обратно на кухню. Желание кого-нибудь покалечить исчезло, уступив место растерянности и угрызениям совести. Все же зря я сорвалась на мадам Шельман. Такой проходимец, как ван Вилсон, мог не только липовое разрешение сунуть под нос, но и что похуже.

Его угрозы и уверенность в собственной безнаказанности выводили из себя. Но стоило признать — чувствовать гнев и раздражение куда более спасительнее, чем постоянное уныние.

Поставив кружку с чаем на столешницу, я вытерла вспотевшие руки о юбку и села стул. Письмо было от Марты: снова короткое, наспех написанное, с просьбой о встрече. Я покосилась на кухонные часы: подруга ждала меня в «Серебряной Луне» через полтора часа. Мне не особо хотелось покидать стены апартаментов. Но с другой стороны, я понимала, что необходимо хоть с кем-то общаться помимо работы. Иначе недолго и мозгами двинуться на почве горя.

Из-за дверного косяка появился потрепанный коричневый уголок Книги. Она испуганно-вопросительно уркнула и почти наполовину высунулась.

— Где ты была? — я поманила её пальцем, и она, насторожённо водя ляссе по воздуху, запрыгала ко мне. Умостившись на коленях, заурчала рассерженной кошкой. — Да, меня этот гад тоже напугал. Нет, плевать в него не надо. Его надо сожрать. Но так, чтобы никто не догадался.

Книга фыркнула, жёлтые страницы затрепетали, словно она признавала собственную недогадливость.

— Ну ничего. В следующий раз. На балу, — я многозначительно посмотрела на неё, и Книга издала звук похожий на злорадный смешок.