Книга Орочье наказание для воровки сладостей, страница 4 – Алиса Буланова

— Слушай, Эрих… — начинаю неуверенно. — А что делать, если тебе… кто-то понравился?

Брат вскидывает брови и довольно улыбается. Языки костра пляшут в его раскосых глазах.

— Так вот что тебя гнетёт в последнее время? — усмехается он. — Ну, сестрица, чтобы понравится парню много ума не надо. Мойся чаще, мужчины любят, когда от женщины хорошо пахнет. И вообще опрятность не помешает. А ещё неплохо бы тебе обзавестись платьем. Чтобы сразу было видно, чем ты хороша.

— В платьях далеко не убежишь, — напоминаю я ему.

— И то верно, — соглашается он и поднимает глаза к звездному небу.

Я тяжело вздыхаю. Все эти советы мне не подходят. Впрочем, наверное, насчёт чистоты он прав. Никто не захочет знаться с тобой, если от тебя пахнет, как от бродяжки…

— Хочу помыться, — бурчу я. — Пойду к горячим источникам.

Эрих улыбается ехидно.

— Правильное решение! Хочешь составлю тебе компанию?!

— Обойдусь! — отвечаю я смущённо и скрываюсь в лесу. Хоть бы эта вода смыла все мои глупые мысли…

Дрозил

Утром на рынке шумно — над площадью стоит гул множества голосов покупателей и торговцев. То тут, то там раздаются звонкие выкрики зазывал, ржанье лошадей и стук копыт. Осень в этом году выдалась щедрой, и прилавки ломятся от ярких тыкв, пучков ароматных трав, мешков с зерном и наливных яблок. Ветер несёт с реки свежесть, смешанную с пряными запахами жареного мяса и сушёной рыбы. По узким проходам снуют хозяйки в тёплых шерстяных накидках, ремесленники, горожане с семьями. Солнечный свет ложится золотыми бликами на крыши лавок и шатры, подсвечивая цветные лоскуты тканей, развешанных на крючках.

Раньше я, как мой отец и старшие братья, был бригадиром на орочьих рудниках. Но несколько лет назад мы с товарищами решили уйти, чтобы заняться чем-то другим. Пусть орки нынче не используют рабов на рудниках, а занимаются исключительно наймом, условия для рабочих в шахтах всё равно остаются тяжёлыми. А я всегда был слишком мягким по характеру. Человеколюбия во мне подчас бывает больше, чем в проповедниках учения Керкуса. Потому я и выбрал сторожить городской рынок от всякого ворья и разбойников.

Я медленно иду вдоль рядов, поглядывая по сторонам. Единственное, что беспокоит меня, — это лесная братия. Эти мальчишки стабильно в неделю раз наведываются на рынок и обносят лавки с едой. Ясно, что на воровство их толкает нужда, а не жажда наживы. Я видел их в деле. Ловкие, быстрые, как лесные куницы. И чертовски голодные. Вот только торговцам нет дела до чужого пустого живота. Они просят что-то сделать с мелкими воришками. А что с ними сделаешь? Для меня все они бедолаги, а некоторые из них совсем дети. Те же, что постарше, заботятся о младших. А ещё… Я вспоминаю ту девицу. Не могу поверить, что она одна из них.

Возвращаюсь на охранный пост у восточного входа на рынок. Там меня встречают Гонзо и Крог.

— Ну что? Не видать этих оборванцев? — спрашивает первый грозно. Я мотаю головой. Гонзо хмурится недовольно и хрустит костяшками пальцев.

Он здоровенный детина, даже по орочьим меркам, с массивными клыками и суровым взглядом. Если я что и успел уяснить за годы знакомства с ним, — он не терпит беспорядка и готов любыми способами исправить то, что ему кажется неверным. А ещё у него тяжёлая рука, это знают все в округе.