Книга Возвращение Луны, страница 33 – Лия Пирс

Горы Лунмин поприветствовали меня шуршанием легкого ветерка, приносящим с собой нежные лепестки сливовых цветов. Я не был здесь с того самого дня, как лично привел сюда Сяо Юй. Вздохнув, я стал подниматься, попутно приводя мысли в порядок. Не успел я ступить и последнего шага, как заметил, что по каменному мосту, соединяющему две горы, навстречу мне, уже бежал юноша в серых одеждах послушника.

— Приветствую, мастер Шун, — будущий монах сложил руки перед собой и поклонился. — Наставник ожидает вас.

— Раз, раз, раз, раз, — молча послушник вел меня через двор, где самые маленькие мальчишки занимались с шестом.

Я уверенно направился прямиком к старой и самой высокой пагоде монастыря. Жестом юноша пригласил меня внутрь, сам же он остался снаружи.

В зале Единства перед статуями на коленях сидел главный монах. Золотые лучи солнца освещали лица небожителей. Я подошел к нему, ощущал холодный мрамор под ногами. На мое появление он никак не отреагировал. Палочки благовоний медленно тлели, разнося запах камфоры и отсчитывая время.

Завершив церемонию тремя поклонами, монах бодро поднялся, что никак не вязалось с его внешним видом.

— Сколько лет прошло, мастер Шун, точнее глава Шун? — повернулся он ко мне с теплой улыбкой на морщинистом лице.

— Двести, Чжи Ян, — ответил я.

— Так много, а ты все тот же. Ни капли не изменился. Я же успел превратиться в старую развалину, — протянул он, поглаживая себя по длинной белой бороде.

— Ты на себя наговариваешь, — хмыкнул я.

— Льстец, — цыкнул он, погрозив пальцем.

— Не смотри на меня так. Я знаю зачем ты прилетел, — Чжи Ян сменил тон на серьезный. — Пойдем.

Обогнув величественные статуи, мы попали в небольшую комнату, где на столе уже стоял дымящийся чайник и тарелка с фруктами. Монах указал мне на одно из плетеных кресел, а сам умостился на против.

— Чай? — скрипуче спросил он.

— Давай к делу, — сказал я. — Почему Сяо Юй в школе?

— Уже встретились? — спросил он, невозмутимо разливая чай в две чашки. — Вас, прямо, тянет друг к другу.

— Ну же, Чжи Ян, не томи! — я хлопнул ладонью по столу.

— Осторожнее, чай прольешь, — нахмурился старый монах.

— Как это возможно? Ты нашел её Лин Хунь? — продолжал допытываться я.

— Нет, конечно, ответил Чжи Ян, делая глоток чая и озорно сверкая глазами исподлобья. — Её душа сама нашла путь. Видимо, что — то или кто — то очень тянуло её сюда. Только вот незадача. Наконец, Лин Хунь вернулась и драгоценная принцесса, надежда империи, очнулась, но вот Цзюэ Хунь[3] так и осталась спящей.

— Это значит… — пробормотал я.

— Ошибаешься, — сразу же перебил меня Чжи Ян.

Я поднял на него удивленные глаза.

— Цзюэ Хунь спит, но с возвращение Лин Хунь формация начала разрушаться. Её чувства и эмоции на месте, только она не помнит ничего из своей жизни здесь. Она считает себя другим человеком, что жил в каком — то ином мире, а потом вдруг оказался здесь. Нужно время, чтобы формации рухнула и произошло слияние. Надеюсь, тогда её память вернется.

— А если формацию убрать принудительно и не ждать? — спросил я.

— Лин Хунь может повредиться. Я специально не стал рассказывать ей все, из–за опасения, что такая информация может ей навредить, — ответил старик.

— Зная Сяо Юй, она не успокоиться, пока сама все не узнает, — вздохнул я.

[1] Цинмин, или день Поминовения усопших (кит. 清明) — традиционный китайский праздник, отмечается на сто четвертый день после зимнего солнцестояния (обычно выпадает на день в промежутке с 4 по 6 апреля