Книга Меч тени и обмана, страница 29 – Люсинда Дарк

— Ты тоже ребенок, — огрызаюсь я. — Не говори так, будто это не так.

Мальчик вздыхает. — Я не такой ребенок, как ты, потому что я не плачу, как ребенок.

Я поспешно заканчиваю вытирать лицо другим рукавом, стирая следы слез. — Ну, сейчас я не плачу, — говорю я.

Он выгибает бровь. — И? Ты, вероятно, еще немного поплачешь в своей постели сегодня вечером, когда погаснет свет.

— Я этого не сделаю!

Он хихикает, и его рука опускается мне на макушку, поглаживая, как будто он гладит особенно шумную кошку. Я рычу на него. Я не домашнее животное — мне не нравится то, что сказала та женщина.

— Вот именно, продолжай повторять это, малышка, — отвечает мальчик. — Может быть, когда-нибудь это станет правдой. Ради тебя я надеюсь, что это так. Глашатаи здесь долго не задерживаются.

Я ворчу и отворачиваюсь от него. Подтягиваю ноги под себя, обхватываю колени руками и опускаю на них голову. Я думаю, мне не следовало развлекать его. Он раздражает.

Проходят минуты, и мальчик убирает руку. Мне кажется, мы погрузились в какое-то полувнимательное молчание, но затем он заговаривает снова. — Кстати, как тебя зовут? — спрашивает он. — Меня Регис.

Я поднимаю голову и поворачиваюсь, чтобы увидеть, как он протягивает мне руку. Еще раз шмыгнув носом, я протягиваю ее, останавливаясь, когда он отдергивает руку и морщится. — Не пожимай мне руку той же самой, которой ты вытирала свои сопли, — огрызается он.

Фу, он такой придирчивый парень. Я заменяю ее другой рукой. — Кайра, — говорю я. — Меня зовут Кайра, но мой отец называл меня Кики.

— Это правда? — Регис отпускает мою руку и наклоняет голову. — Где сейчас твой отец? Он продал тебя?

Я качаю головой. — Нет, мой отец никогда бы меня не продал, — сказала я. Он любил меня. Он всегда говорил мне это, и мой отец не лгал.

— Тогда где он? — Регис давит. Несмотря на всю свою хваленую зрелость, он, очевидно, не улавливает намеков, когда кто-то не хочет о чем-то говорить.

Я вздыхаю и все равно рассказываю ему — в конце концов, это не значит, что информация о моем отце причинит мне боль. — Он мертв, — говорю я. Просто произносить эти слова больнее, чем любое странное Божественное заклинание, которое сотворила странная леди, купившая меня у бандитов.

— Ох. — Регис хмурится. — Ну, я рад, что он тебя не продал.

— Почему ты вообще так подумал? — Я качаю головой.

— Потому что это обычное дело для бедных людей, — говорит он. — Мой отец продал меня и моего брата.

— Твоего брата? — Повторяю я, оглядываясь по сторонам, как будто из ниоткуда может появиться еще одна точная копия этого мальчика. Никто не появился.

— Ага. — Регис фыркает и чешет нос. — Но мы разделились на аукционе. Какой-то симпатичный Бог купил Грелла, и теперь остался только я. — Он одаривает меня белозубой улыбкой, и я замечаю, что один из его передних зубов немного кривой и шатается.

— Бог? — Я повторяю.

Его лицо вытягивается, и улыбка исчезает. — Да. — Регис отворачивается. Мгновение спустя он бормочет проклятие себе под нос. — Сука.

Это тоже плохое слово, но я не говорю ему этого. Я думаю, он уже знает и поэтому так сказал.

— Так почему ты здесь? — спрашивает он. — Как ты оказалась в Преступном мире?

Я пожимаю плечами. — Какие-то люди похитили меня, и когда они поняли, что из-за меня у них могут быть неприятности, они продали меня этой даме.