Книга Меч тени и обмана, страница 31 – Люсинда Дарк

Он наклоняется ближе. — Ты гребаный Смертный Бог, — шипит он. — Какого хрена такая, как ты, делаешь здесь?

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду. — Я прижимаюсь к нему, мое дыхание учащается по мере того, как он сжимает меня крепче. — Ты делаешь мне больно.

— Эй! — Снова зовет взрослый. Чья-то рука опускается на плечо Региса и тянет его назад. Он наконец отпускает меня. Я откашливаюсь и делаю еще один вдох. — Что, черт возьми, я сказал? — Жесткая рука бьет Региса по лицу, а затем еще раз. Каждый удар следует за словами мужчины: — Никаких. Блядь. Драк.

Региса бесцеремонно отбрасывают к стене и тычут пальцем мне в лицо. — Тебя тоже это касается, — огрызается мужчина, прежде чем умчаться прочь.

Я чувствую комок в горле, когда Регис качает головой и отодвигается на несколько футов от меня.

— Почему ты причинил мне боль? — Мне удается спросить по прошествии нескольких минут.

— Потому что тебе здесь не место, — отвечает он. Регис подтягивает колени к груди и обхватывает их своими маленькими ручками. — Из-за тебя пропал мой брат.

— Но я никогда не встречалась с твоим братом.

— Не имеет значения. — Он качает головой. — Ты такая же как Бог, который забрал его.

— Нет, это не так.

— Так и есть, — настаивает он.

Гнев переполняет меня. — Нет. Я не такая же! — Я кричу.

— Тихо! — рявкает мужчина из дальнего конца коридора. — Еще один гребаный крик, и ты и твой друг будете спать во дворе вместо того, чтобы получить койку.

Эта угроза заставляет меня закрыть рот, но, несмотря на это, я придвигаюсь к Регису. Он отодвигается. — Не приближайся ко мне, — шипит он.

— Я не плохая, — говорю я ему. — Я ничего не сделала твоему брату. Честно.

Регис долго молчит, на самом деле так долго, что я боюсь, он решил игнорировать мое существование. В конце концов, однако, он заговаривает. — Смертных Богов здесь быть не должно, — говорит он, не глядя на меня. — Смертные Боги лучше людей.

Я хмурюсь. — Почему ты так думаешь?

— Потому что это правда, — огрызается он. — Ты исцеляешься быстрее. Ты умнее. Ты сильнее. Вот почему Грелл пошел с этим Богом — потому что мы, люди, не можем бросить им вызов.

— Мой папа говорил, что люди и Боги — одно и то же, — говорю я ему.

— Это не так.

Я прикусываю язык, чтобы не накричать на него. Мой папа не лжец. Он бы не сказал мне того, что не было правдой. Я шмыгаю носом, и этот звук заставляет меня осознать, что слезы вернулись. Как бы я ни старалась не обращать на них внимания, они текут по моим щекам. Каждое протирание высушивает мою кожу только для того, чтобы она снова ощутила свежую соленость моей собственной боли.

Мальчик вздыхает, и я скорее чувствую, чем вижу, как Регис поворачивает голову в мою сторону. — Что я говорил о слезах?

Я икаю. — Мой п-папа не лгал, — говорю я.

— Что?

Я снова шмыгаю носом и сильно тру лицо грязным рукавом рубашки. Я тру, пока кожа не начинает саднить. — Мой папа не лгал, — повторяю я слова. — Он сказал, что люди и Боги — одно и то же. Он не лжец.

Регис на мгновение замолкает, а затем придвигается ближе. Я поднимаю взгляд. Его лицо искажено и полно вины. — Я не называю его лжецом, — говорит он мне. — Но мы разные. У Богов есть сила, а у… смертных нет.

— Мой отец был смертным, и он был самым сильным человеком, которого я знаю, — говорю я.

— Но твой отец уже мертв, — отвечает он. — Боги не умирают.