Книга Меч тени и обмана, страница 30 – Люсинда Дарк

— Офелии? — уточняет он.

Я киваю.

Он хмурится еще сильнее. — Что ты имеешь в виду, когда они — поняли, что у них могут быть неприятности из-за тебя?

Я неловко ерзаю на месте. Он не сводит с меня глаз. — Я не должна говорить.

— Кто тебе это сказал? Офелия?

— Ага.

Регис морщит лоб, обдумывая мой ответ. Я могу сказать, что он раздумывает, давить или нет. Часть меня задается вопросом, было бы хорошо, если бы он попросил об этом во второй раз. Я никогда никому, кроме своего отца, не рассказывала о том, что я могу делать. Офелия уже знала, потому что плохие парни, которые убили моего отца и привели меня к ней, рассказали ей, что они видели. Что было бы, если бы мой новый друг тоже знал?

— Понятно, — говорит Регис, прислоняясь спиной к стене.

Я удивленно моргаю, глядя на него. — Ты не собираешься спрашивать?

Он качает головой. — Я не должен, — говорит он. — Если Офелия узнает, у меня будут проблемы. Я не хочу порки.

— А что, если я все равно тебе расскажу? — Спрашиваю я. — Ты всегда можешь сказать, что я просто сама разболтала тебе информацию.

Его глаза устремлены на меня, в их глубине затаилось любопытство, а также настороженность. — Если это что-то, чего ты не должна говорить, то тебя могут выпороть, — предупреждает он меня.

Я хихикаю. — Ничего страшного, я быстро заживу. Это одна из вещей, которые я могу делать хорошо — исцеляться от любого вида наказания.

Он фыркает. — Никто так быстро не оправляется от порки.

— Я могу.

Веселье Региса медленно улетучивается, когда он снова смотрит на меня и хмурит брови. — Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я сказала. — Я обдумываю, как ему это объяснить, но, вероятно, было бы легче показать ему, чем сказать словами. Я шарю пальцами по твердой земле и нахожу камень. — Смотри, смотри.

Я ударяю камнем о стену, затачивая и без того заостренную сторону, а затем с силой опускаю его на предплечье, пока он в замешательстве наблюдает за происходящим. Край камня впивается мне в руку, и он, задыхаясь, протягивает руку и хватает меня. Регис выбивает камень у меня из рук и с хмурым видом поднимает мою руку.

— Какого хрена ты делаешь? — спрашивает он.

— Смотри, — говорю я, указывая на кожу, которую я разорвала. Щиплет, но пятно крови почти сразу уменьшается, и его глаза расширяются, когда кожа снова срастается. Он проводит большим пальцем по тому месту, где был порез, и обнаруживает гладкую, не понятую кожу. Оставшаяся кровь — это все, что говорит о ране, которая когда-то там была.

— Это… невозможно, — говорит он. — Если ты исцеляешься так быстро, это означает, что ты…

Ошеломленный взгляд поднимается, чтобы встретиться с моим. Его рука сжимает мое предплечье сильнее, до боли. Я вздрагиваю. — Эй, это больно. — Я отстраняюсь, и он отпускает меня, как будто все еще удивлен. Я потираю область, которую он сжимал, успокаивая небольшой синяк из-за его хватки, когда он исчезает.

— Ты Смертный Бог. — Это не вопрос, но я все равно киваю.

Однако, как только я это делаю, выражение его лица мрачнеет. Рука Региса вырывается и обхватывает мое горло, прижимая меня к стене. — Ты, блядь…

— Эй! — Один из взрослых, патрулирующих коридор, подбегает к нам. — Что ты делаешь? Никаких драк!

Слезы жгут мне глаза. Но предыдущие слова Региса напоминают мне. Это место не для плакс. Я не ребенок. Я сдерживаю их, но все еще сопротивляюсь ему. — Отпусти!