Книга Царство бури и безумия, страница 104 – Люсинда Дарк

Черт. Черт. Черт.

Я зажмуриваюсь. Над головой грохочет гром, всё громче и громче. Глаза распахиваются снова. Рахела косится вверх, а потом её губы растягиваются в улыбке, когда её взгляд встречается с моим.

Сука, твою ж мать. После всего, что я пережила, я не собираюсь умирать вот так. Я протягиваю руки к полу, ища, ища. Вот! Я сжимаю пальцы на рукояти своего клинка, борясь с болью, когда мой пристальный взгляд прищуривается надо мной. Порез на ее тунике, из-за которого ткань свисает по обе стороны от груди, уже начинает заживать.

Снова гремит гром. Мой кинжал оказывается в моей ладони прежде, чем Рахела успевает моргнуть, и я использую свою собственную боль как силу, не борясь с ней, а подталкивая ее под себя, чтобы помочь мне встать, когда я поднимаюсь. Еще больше волос вырывается, когда она пытается удержать меня, но безуспешно. Металл моего клинка разрезает ее лед, когда он проносится между нами, чтобы защитить ее, разрубая его пополам, а затем разрезая что-то более теплое.

На мгновение время останавливается. Я стою, тяжело дыша, пока болезненный огонь с головокружительной скоростью покидает мой разум. Рахела смотрит на меня, ее губы приоткрыты и разинуты, как у рыбы, хватающей ртом воздух на суше. Она задыхается, и затем на ее горле появляется красная полоска, идеально совпадающая с линией посередине. Кровь вытекает, как идеальное ожерелье без оборотной стороны, как раз в тот момент, когда дверь в мою комнату с грохотом распахивается и появляются трое невероятно могущественных и невероятно взбешенных Смертных Богов.

Рахела прижимает руки к горлу и поворачивается к ним. Кровь течет по ее пальцам и между ними. Лицо Теоса вытягивается от шока, ярость исчезает, сменяясь абсолютным замешательством. Он таращится на Рахелу, когда она, спотыкаясь, отходит от меня к нему. Руэн хмурит лоб, переводя взгляд с Рахелы на окровавленный кинжал в моей ладони.

Однако Каликс начинает действовать. Первый, кто это делает, он проходит мимо своих братьев, наполовину расталкивая их в стороны, когда его взгляд встречается с моим, а затем со злобной ухмылкой берет голову Рахелы в руки и сворачивает ей шею в сторону с громким, тошнотворным хрустом!

Мой желудок угрожает выплеснуть все, что в нем есть, когда ее тело обвисает, а он просто не останавливается на достигнутом. Я смотрю широко раскрытыми от ужаса глазами, как Каликс хватает ее за плечо свободной рукой, а другой зажимает ей макушку. Затем, как будто это требует не больше усилий, чем можно было бы приложить, чтобы разорвать рубашку, он отрывает ее голову от плеч, где она соединяется с позвоночником, также отрываясь.

Я думала, что плоть издает звук, когда ее разрывают, но этого не происходит. Это почти тихо, намного тише, чем бумага или ткань. Кровь капает лужами на пол, и запах дерьма и мочи ударяет мне в нос. Я видела смерть, причиняла ее достаточно часто, чтобы не быть шокированной этим, но я не жестока. Я быстра. Я работаю чисто. Я убиваю с точностью, а не с той варварской жестокостью, которой жонглирует Каликс.

Тело Рахелы, наконец, падает на пол между нами, ее ноги и руки превратились в клубок конечностей, а затем, как будто о ее голове вспомнили запоздало, Каликс бросает ее рядом с ее телом и вздыхает. Он упирает руки в бока и смотрит вниз на безжалостное преступление, которое только что совершил, и во мне расцветает чувство вины, потому что я знаю почему. Он сделал это для меня.