Книга Кровь богов и монстров, страница 87 – Люсинда Дарк

— Я знаю, что ты можешь сделать то, что должно быть сделано, — говорит он так же сдержанно. — Я не сомневаюсь в твоих способностях, Кайра. И то, чему ты научилась, и та сила, которой ты естественно обладаешь, помогут тебе в этом поиске.

— Это никакое-то там задание, — огрызаюсь я, и его глаза поднимаются, чтобы встретиться с моими. — Это не сборник рассказов. Это моя жизнь — жизнь десятков, сотен других людей.

— Поправка, сотен тысяч. — Полные темные губы Кэдмона поджимаются, а лицо принимает задумчивое выражение.

Моя челюсть сжимается от раздражения. — Скажи мне, что это за табу, — приказываю я. — Что Боги…

— Нет.

Кожа на моем лице и шее словно стягивается. — Тогда я ничем не могу тебе помочь.

— Ты можешь и ты сделаешь это, — говорит он, его внимание возвращается к доске между нами. — Я пригласил тебя сюда не для того, чтобы обсуждать, каким будет твое будущее.

— Тогда что же ты…

Он не дает мне закончить вопрос, наклоняясь вперед и складывая руки домиком перед собой. — Ты почувствовала какие-нибудь изменения с тех пор, как вытащили из тебя камень серы? — спрашивает он, понижая голос до такой степени, что его трудно расслышать.

Мои глаза бегают из стороны в сторону, но здесь больше никого нет, кроме растений. Как будто мое тело реагирует на слова Кэдмона, прежнее жужжание под моей кожей снова оживает. Волна булавочных уколов прокатывается по моим лопаткам, вверх по рукам и вниз по бедрам.

— Изменения… в каком смысле? — Теперь моя очередь делать ход, и мои глаза сосредотачиваются на фигурах передо мной. Ни одной еще не забрали, все фарфоровые черно-белые миниатюрные статуэтки по-прежнему на месте. Однако мои мысли витают далеко отсюда.

— Более могущественные из детей Богов контролируют различные стихии, — говорит Кэдмон вместо того, чтобы дать мне прямой ответ. — Фамильяры — это знак чрезвычайно могущественного Смертного Бога.

Смертный Бог. Уголок моего рта приподнимается в сардонической усмешке. Когда он вообще не Бог. Ни один из них не соответствует его формулировке.

— Господство над стихиями приходит с определенными физическими реакциями, — продолжает он, когда я молчу. — Сера — это единственное, что может подавить эти способности.

— Они все еще были у меня, — говорю я, поднимая глаза. — Даже с серой.

— Да, у тебя были.

Жужжание становится громче, наполняя мои уши. Тупая боль начинает пульсировать за глазами. Я кладу руки на край стола и наклоняюсь вперед. Подняв одну, я беру свою ладью и придвигаю ее ближе к одной из его пешек. Еще один ход, и она будет моей.

— Чей это сад? — Спрашиваю я, меняя тему.

Кэдмон моргает, и я впервые думаю, что действительно удивила его. Я пытаюсь не показать удовлетворения на своем лице, но это сложно. Карие глаза опускаются на доску, а затем снова возвращаются ко мне. Проходит такт, и он передвигает пешку ближе к моей ладье.

Я прищуриваюсь, рассматривая расположение его фигуры, прежде чем беру ее, поднимая в руке захваченную пешку.

— Владелец этого сада — мой друг, — вот и все, что он говорит, пока я верчу фарфоровую фигурку в ладони, наблюдая, как играют блики на ее поверхность.

— У Богов есть друзья? — Спрашиваю я. — Или союзники?

— Почему не может быть и того, и другого?

Я хочу сказать — нет, и на то и другое. — Тогда кем бы ты считал Офелию? Другом или союзником?