Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 108 – Люсинда Дарк

Спустя несколько минут боль в моей голове почти прошла, и я могу сказать, что действие смеси действует на Руэна и Теоса. — Почему тебе не пришлось ничего пить? — Огрызается Теос, свирепо глядя на Каликса.

Взяв поднос и повернувшись к двери, Каликс ставит его на пол снаружи, звук опрокидывающихся чашек эхом разносится по коридору, прежде чем он снова закрывает дверь. — Мне это было не нужно, — вот и все, что он говорит.

— Что… именно произошло прошлой ночью? — Спрашивает Руэн, его слова звучат медленнее, чем обычно, как будто он пытается решить в своей голове сложную головоломку. Без сомнения, он пытается восстановить утраченные воспоминания о прошлой ночи, но приходит к очень немногому.

Отвечает Теос. — Я думаю, нас накачали наркотиками.

Тишина разливается по комнате, пока все, что я могу слышать, — это совместное дыхание четырех человек в комнате и звук птичьих крыльев, бьющихся о стекло. Я поднимаю глаза к окну и вижу парящую там черную птицу. Темные глаза-бусинки встречаются с моими сквозь поверхность, и она клюет снаружи.

Регис.

Я двигаюсь, даже не осознавая этого, бегу через комнату, чтобы найти защелку на окне и распахнуть его, когда птица Региса влетает в комнату, взмахивая крыльями и перьями. Она делает круг один, два, и на третьем существо приземляется на мягкое сиденье, обычно предназначенное для Каликса. Как и ожидалось, к его лапке привязан небольшой свиток. Развязывая нитку, удерживающую его на месте, я разворачиваю бумагу и начинаю читать.

Мертвецы не найдены. О и я выслеживаю К. Мы перехватили письмо от его хозяина. Скоро найдем способ отправить его. Будь в безопасности. Останься в живых.

— Р.

Сама записка, как обычно, короткая. Я ловлю себя на том, что жалею, что у нас с Регисом нет возможности писать открыто. Потому что, когда я читаю последние слова его краткого послания, все, что у меня есть в ответ, — это вопросы.

— Что там написано? — Я поднимаю взгляд от свитка, услышав вопрос Руэна. Он встает из-за стола, на его щеках появляется немного больше румянца, а плечи расправлены — явный признак того, что постоянный стук больше не наполняет его голову.

— Они живы, — говорю я. Иначе не было бы записки. — Они выслеживают Карсела, и у них есть письмо от того, кто ему помогает.

— Есть что-нибудь о мертвых мужчинах, которые, по словам Региса, сопровождали Карсела? — спрашивает он.

Я качаю головой, моя рука со свитком опускается. — Давай. — Теос встает и направляется ко мне. — Позволь мне взять это.

Я убираю свиток, когда он тянется к нему. — От него нужно избавиться.

Одна золотистая бровь приподнимается над его глазами, и он протягивает руку, не забирая у меня бумагу, но и не отказываясь от своего желания заполучить ее. Я еще мгновение колеблюсь, не понимая, почему он так настаивает, но в конце концов вздыхаю и протягиваю ему свиток. Искра срывается с его пальцев, когда он протягивает свои, чтобы взять его у меня. Волна тепла и осознания проскальзывает по моей плоти, когда искра увеличивается, превращаясь в миниатюрную молнию, которая, кажется, обвивается вокруг моего указательного пальца, облизывая кожу, прежде чем прыгнуть на свиток. Я смотрю, открыв рот, когда разряд молнии удваивается в размере, заставляя бумагу загореться и рассыпаться. Пепел и край пергамента порхают между нами. Я забыла — или, скорее, я не знала, что это был еще один способ для него использовать свои способности.