Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 109 – Люсинда Дарк

Смахнув сапогом остатки пепла, он поворачивается к остальным. — Я думаю, мы можем с уверенностью предположить, что Боги не устраивают нам здесь вечеринок, — говорит он. — Прошлой ночью Очищения не было.

Сбитая с толку и все еще испытывающая ощущение молнии Теоса, скользящей по длине моего пальца, я прохожу мимо Теоса к столу и ищу клочок бумаги и перо. Мне не приходится долго искать, потому что появляется рука Руэна, держащая оторванный кусок пергамента и один из письменных принадлежностей с перьями. Я беру его и бормочу слова благодарности, когда сажусь и пишу свой ответ Регису. При этом слушая Даркхейвенов.

— Тогда что это было? — Спрашивает Руэн, адресуя вопрос Теосу.

— Это была своего рода церемония, это точно, — отвечает Теос, — но я не чувствую себя очищенным — во всяком случае, я чувствую себя каким-то образом оскверненным. А ты нет?

Кончик пера зависает над моей подписью при его словах. Оскверненным. Возможно, это и было то странное неприятное чувство, с которым я проснулась. Я чувствовала себя в некотором роде оскверненной. У меня все еще болит зад, как и внутренняя поверхность бедер. Но причина не в этом. Что-то внутри меня, за пределами моей плоти и костей, содрогается от насилия, о котором я и не подозревала. Я медленно опускаю перо на стол и начинаю сворачивать пергамент.

— Ты тоже не помнишь, что произошло прошлой ночью, — бормочу я, сосредотачиваясь на задании, как будто это вопрос жизни и смерти. Когда бумага туго свернута и перевязана бечевкой, я поднимаю взгляд и поворачиваюсь лицом ко всем. — Вы все?

Теос качает головой, затем Руэн. Каликсу и не нужно. Я уже знаю, что он помнит о прошлой ночи. Вместо этого он просто наблюдает за мной, прислонившись спиной к стене и скрестив руки на широкой мускулатуре груди. Я встаю и возвращаюсь к птице, ожидающей на подоконнике. Морская соль и дым проникают через открытое окно, ветерок разносит запах океана и давнего костра. Я быстро привязываю записку к лапке птицы и поднимаю ее обратно на ветер. Если бы у меня в комнате была какая-нибудь еда, я бы предложила ей угощение за ее работу, но это дикое создание. Она просто предлагает нам с Регисом воспользоваться его даром полета. Она добытчица, птица, которой будет комфортнее в объятиях природы.

— Почему мы не можем вспомнить, Деа? — Вопрос исходит от Теоса, и он ближе, чем я помню, до того как я стояла спиной к комнате и смотрела, как птица Региса взмывает в облака, все выше и выше, пока не исчезает совсем. Я не могу сдержать укол ревности в груди при виде этого. Хотела бы я так поступить — просто улететь прочь и сбежать из любого места, которое захочет запереть меня в клетке.

— Что бы ни случилось прошлой ночью, это украло наши воспоминания, — думаю я вслух, не сводя глаз с последнего очертания птицы вдалеке. — Мы проснулись с синяками, царапинами и сажей на теле.

— Я помню костер, — соглашается Руэн. — Скорее всего, от него остались пепел и тлеющие угли.

— Но царапины и следы укусов? — Я поворачиваюсь лицом к комнате.

Губы Теоса подергиваются, несмотря на серьезность вопроса. — Ну, я подозревал, что мы слишком много выпили и немного повеселились.

— Мы исцеляемся быстрее, чем люди, Теос, — указываю я. — Я уверена, что мы проспали несколько часов. — Легкость его ухмылки мгновенно исчезает, когда смысл моих слов становится ясен. Я дотрагиваюсь до чувствительной плоти на своей шеи и плеча, переводя взгляд на Каликса, пока он наблюдает за мной. — Почему мы не исцелились со вчерашнего вечера?