Книга Прибежище из серы и тьмы, страница 60 – Люсинда Дарк

Приземлившись прямо на худощавое тело Кэдмона, я отстраняюсь назад и снова бью его кулаком. Его красивое лицо ударяется о землю. Его левый глаз уже заплыл, но я не позволяю этому остановить меня. Та дружба и родство, которые могли бы у нас быть, разлетелись на куски, и они оседают, как снег, покрывающий наши тела, мягко падающий с неба.

Снова и снова я бью его кулаком, гнев наполняет мои легкие и угрожает вырваться наружу. Я не останавливаюсь, даже когда его ноги обхватывают мое тело и переворачивают нас обоих. Во-первых, Кэдмон никогда не был хорошим бойцом, поэтому от этого движения мы оба катимся по покрытой белым насыпью. Хруст льда и снега под нами, а также вырывающиеся наружу проклятия — единственные звуки в окрестностях. Мы уже достаточно далеко от хижины, так что отдаленное эхо мужского ворчания и треска горящего дерева почти не слышно. Палки и камни впиваются мне в бока, и мой висок натыкается на довольно острую ветку. Она рассекает мой лоб, оставляя глубокую рану. Кровь заливает мне глаза. В ту секунду, когда мое тело останавливается, я, шатаясь, поднимаюсь на ноги и снова поворачиваюсь лицом к своему противнику.

— Ублюдок! — Шиплю я.

Распростертый на снегу, с окровавленным лицом и синяком, уже набухающим на одной глазнице, Кэдмон кашляет и выдыхает облачка воздуха, собираясь с силами. Я не даю ему такой возможности — делаю шаг вперёд и выбиваю из-под него руку, на которую он опирается, а затем наношу удар в живот.

— Ты, предательский… — удар — …кусок… — удар — …дерьма! — удар.

Он ловит мою ногу на следующем замахе и выворачивает. Моя спина ударяется о сугроб, снежные хлопья падают мне на лицо, пока я отплевываюсь и пытаюсь сесть. — Послушай меня, черт возьми! — Рявкает Кэдмон. — Я забрал ребенка не для того, чтобы причинить тебе боль, Ари!

— Чушь собачья! — Огрызаюсь я в ответ.

Он перелезает через меня и хватает за руки, прижимая их по обе стороны от моего лица.

Я притягиваю к себе темноту, тени за тенями приходят на мой зов, обвивая нас длинными призрачными щупальцами. Они сжимают его горло и запястья, прижимая к себе, лишая жизни. — Ты был моим другом! — Я кричу. Резкий крик поглощается ветром, срывая последние остатки вежливости, здравомыслия и унося их по ветру. — Я доверяла тебе! — У меня перехватывает горло на последних трех словах, голос срывается от напряжения.

Его образ колеблется и становится размытым. Я словно внезапно смотрю на него со дна глубокого озера.

Трахни меня, я плачу. Снова.

Плачу, когда душу своего лучшего друга до смерти.

Золотая вспышка появляется на периферии моего тела, а затем обволакивает мою фигуру длинными лентами. Я стискиваю зубы, борясь с ними, вцепляясь в горло Кэдмона, сжимая его все крепче и крепче, пока не угрожаю сломать себе пальцы, а заодно и его шею.

Ленты становятся из ласкающих и сладких, пытающихся нежно побудить меня выпустить мою добычу, жесткими и цепкими, когда они обвиваются вокруг моих конечностей, моих рук, моих запястий, моего собственного горла. Они разделяются и проскальзывают в пустоту между моими руками и шеей Кэдмона.

Когда его вырывается — против моей воли, — он задыхается, хватая ртом воздух и хватаясь за свое изуродованное горло. Я снова тянусь к нему, и ленты превращаются в цепи, оттягивая меня еще дальше назад и волоча по верхнему слою снега, пока я не оказываюсь в добрых нескольких футах от человека, которого я когда-то считала своим ближайшим союзником.