Книга Развод с императором драконов, страница 43 – Юлия Ханевская

Я затаила дыхание. Напряглась, готовая идти, но осторожно — шаг за шагом. Ветер стих, мир стал глухим, как будто весь лес затаил дыхание вместе со мной. Только золотая нить шептала беззвучно: сюда… сюда…

Где-то впереди, в этой тьме и холоде, потерялся мальчик. И я должна была его найти.

Я шагала осторожно, ступая по промокшему насту, стараясь не потерять нить. Она вела меня все глубже в чащу, где деревья росли теснее, а лунный свет почти не пробивался сквозь ветви. Ветер шептал в кронах, и снег осыпался с сучьев, будто кто-то дышал в темноте.

За поворотом, в глубине, золотая лента вдруг дрогнула — и слегка потемнела.

А в следующий миг в тишине раздался шелест — легкий, едва уловимый звук взмахнувших птичьих крыльев.

Магия звала, как зовет голос из далекого сна — настойчиво, без слов, но так, что невозможно ослушаться. Я шла за этим зовом, не помня, как обогнула деревья, как пересекла ручей, как ступила на мшистую тропу, где в воздухе пахло сырой древесиной и таящейся в глубине земли древней магией.

И вдруг — сердце дрогнуло. Я увидела его.

У корней старого дуба, раскинувшего свои узловатые ветви во все стороны, словно древний страж, лежал ребенок — маленькое, свернувшееся в клубочек тело в темной тунике.

Сын Тиллы.

Лежал и не двигался, словно…

— Нет… — я рванула с места.

Добежав, бросилась к нему. Колени врезались в землю, но мягкий мох принял меня, смягчая боль от падения.

— Алер, — шептала я, хватаясь за его плечи, переворачивая. — Мальчик мой, ты меня слышишь?

Он был теплый. Это первое, что я ощутила — тепло его тела под своими ладонями. Лоб влажный от пота, губы чуть посинели, но грудная клетка поднималась. Он дышал.

Он был жив.

Сердце сжалось и тут же забилось быстрее. Я склонилась над ребенком, прижавшись щекой к его макушке, вдыхая запах земли, мха и детских волос — солоноватых, пропитанных снегом и ветром. Руки дрожали. От волнения, холода и предчувствия чего-то большего… словно самое страшное еще не позади.

— Я с тобой, слышишь? Все хорошо. Все хорошо… — шептала, не зная, слышит ли он меня.

Вокруг стояла тишина, такая, какой не бывает даже ночью. Лес затаил дыхание. Только ветер шевелил ветви, да где-то вдали, едва слышно, разносилось эхо редких голосов, звавших Алера по имени.

И вдруг — снова шорох. Крыльев.

Я резко подняла голову.

На ветке, нависшей прямо над нами, сидел ворон. Тот самый. Черный, как смола, крупный, с пронзительными глазами, сверкающими, как полированные угольки. Он смотрел на меня. Не просто птица, а создание магии — я чувствовала это кожей.

На его лапке поблескивала широкая серебристая дужка кольца.

Мир словно сжался до одной точки — его взгляда. Моего дыхания. Тепла ребенка в моих руках.

Ворон взлетел, описал круг над поляной, его тень пронеслась по корням дуба, по моим плечам, по лицу мальчика. Я проводила птицу взглядом, сжимая дрожащие пальцы на спине ребенка.

И тогда из темноты, откуда до этого веяло только сыростью и тишиной, выступил человек.

Высокий, худой, как иссохшее древо, с черными, гладко зачесанными назад волосами. Черты лица были заостренные, как у хищной птицы — крючковатый нос, острые скулы, тонкие губы. Но больше всего взгляд притягивал знак на лбу — алый, словно выжженный и пропитанный кровью, серп полумесяца, резко выделяющийся на бледной коже.