Книга Доктор для следователя, страница 4 – Алиса Север

Я подошла к небольшому устройству, похожему на массивную каменную плиту с медными жилами — «холодильному камню». Он был потухшим, заряд артефакта, питавшего его, иссяк. В бочке с пивом плавала мертвая мышь. В кладовой — мешок подгнившей картошки и лука. Касса представляла собой железную шкатулку с тремя медяками.

Великолепно. Наследство просто шикарное.

Внезапно дверь трактира с скрипом распахнулась, впустив солнечный свет и двух посетителей. Это были типичные местные грузчики с соседнего артефактного депо — в промасленных комбинезонах, с закопченными лицами.

— Эй, Марька, две порции твоего бурдала! И похлебку! — крикнул один из них, грузно усаживаясь на лавку.

Марька. От этого обращения меня передернуло. Я медленно повернулась, скрестив руки на груди. Мое новое, юное лицо, должно быть, выражало не испуг вдовушки, а холодную насмешку, которую я оттачивала годами на бестолковых интернах.

— «Бурдала» у меня закончилось, — заявила я своим тонким, но уже твердым голосом. — Как и похлебки.

— Как закончилось? — недовольно буркнул второй. — Мы смену отработали, пить хотим!

— Воду из колодца пить не запрещено, — парировала я. — А здесь сейчас идет инвентаризация. И ремонт.

Мужики переглянулись. Они привыкли видеть здесь забитую, вечно плачущую девчонку, а не эту… ядовитую бабенку, смотрящую на них свысока.

— Инвентаризация? — усмехнулся первый. — Да тут и инвентаризировать-то нечего. Ладно, не задерживай. Когда открываться будешь?

— Когда будет что подавать, кроме мышиного супа и уксуса под видом пива, — отрезала я. — А сейчас — свободны.

Я указала на дверь. Вид у меня был настолько не допускающим возражений, что они, понурившись, вышли, что-то недовольно бормоча.

Дверь закрылась. Тишина снова поглотила зал. Но теперь она была другой. Не безнадежной, а сосредоточенной.

Я подошла к столу, где лежала та самая потрепанная тетрадь. Я открыла ее. Кривые цифры, долги поставщикам, список неисправных артефактов — холодильный камень, очиститель воды, даже самовар, который должен был сам кипятить воду.

И тут во мне проснулся не просто врач, а кабинетный крыс, годами выбивавший финансирование на новое оборудование, умевший считать деньги и видеть потенциал там, где другие видели только проблемы.

«Мариэлла Труннодини, — подумала я, глядя на свои худые, незнакомые руки. — Ты сбежала от богатства и власти в нищету и бесправие. Ирония просто божественная. Но та Мариэлла умерла вместе со своим Степаном. Теперь здесь я. И у меня есть два актива: твое знатное происхождение, о котором здесь, наверное, никто не знает…»

Я обвела взглядом грязный, убогий зал.

«…и мой собственный, десятилетиями отточенный ум».

Я взяла перо. Оно было кривым и неудобным. Я его отложила. Нашла в ящике прилавка обломок графитового стержня. Он лег в руку куда привычнее.

На чистом листе я вывела: «ПЛАН РЕАБИЛИТАЦИИ ТРАКТИРА “У СТЕПАНА”».

Пункт первый: Финансы. Нужны деньги. Начальный капитал. Продать что-то? У Мариэллы не было ничего ценного. Кроме… одного.

Я подошла к маленькому зеркалу в своей каморке. Висящее на тонкой серебряной цепочке изящное кольцо с небольшим, но чистым сапфиром — единственное, что она сохранила из прошлой жизни. Подарок матери. Память о доме, который отрекся от нее.

Жалко? Нет. Для меня это не память, а билет. Ломбард. Или продажа.