Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 112 – Джой Моен

Сердце вдруг сжалось от тоски, до дома еще полчаса не спеша, а впереди ровная дорога и никого вокруг – лишь Зоэ-Моник и необъятный простор. Сорвав с края поля ссохшуюся веточку лаванды, чей неповторимый запах, впрочем, только усилился, девушка заправила ее за ухо, воображая, как это мог бы сделать Эрве, но его не было рядом. Теперь, когда вечеринок у Оливье не стало, где еще им проводить время вместе? Моник сомневалась, что парень захочет так часто приходить в гости, а родители не позволят ему оставаться с ночевкой, и завидовала Леони, которая была свободна, но вместе с тем Оливье крепко удерживал ее на месте.

Слово «свобода» пугало, в этом было главное различие Моник и ее матушки. Из рассказов отца она знала, как ценила Элайн не только само слово, но и его значение, имеющее вес, ощущающийся в малейшей крупице воздуха. Однако если кровавую ведьму свобода прельщала, то Зоэ-Моник чувствовала, как ее оно камнем тянет на дно, кольцами сворачивается каждая буква вокруг шеи. Рано или поздно придется выпорхнуть из гнезда родителей, остаться один на один с большим и непонятным миром, но чувства, пробуждающиеся при представлении этого, казались сродни безоружной борьбе с кракеном, чьи щупальца туже затягивают твое тело в ужасающих объятиях.

Может, лучше просто сдаться и остаться здесь? Навеки в лавандовом поле. Прямо сейчас лечь на сырую землю, впиться пальцами, словно корнями в почву, упоенно вдыхая ароматы вокруг. Слиться сознанием с деревьями и кустами, пока некогда румяные щеки не растеряют цвет, глазные яблоки не провалятся в глубины черепа, а кости и плоть не превратятся в пищу для животных и новых растений, которые после сбора урожая будут радовать своим видом последующих путников. При мысли об этом на душе становилось легко, но ноги разуму не подчинялись, сворачивая по тропинке, огибающей Локронан. Как достать экземпляр договора и остаться незамеченной? Это казалось невозможным, разве что вновь попросить помощи у Беньямина Де Кольбера, но что он может сделать? Наслать очередную стаю и разобрать по кирпичикам здание кабаре? Мысль показалась забавной, девушка ухмыльнулась, вслух хихикнув.

По шее под волосами пробежал холодок, до самой макушки забегали мурашки, и Зоэ-Моник подняла воротник пальто, чтобы укрыться от ветра, однако, когда порывов не было, ощущения не проходили. Тревога закралась в душу, но сколько ни оборачивайся, легче не становилось – видно, тени вновь затеяли свою игру, прячась под ветками и камнями, словно каждый раз только и ожидали, когда девушка останется одна. Моник так устала бояться, но для противостояния не хватало смелости. Быстрым шагом, изрядно запыхавшись, она преодолела расстояние до калитки, не сбавляя темп, даже когда икры и легкие жгло огнем. За спиной послышался шорох, как только рука коснулась ограды.

Резко обернувшись, заметила дернувшийся в сторону лист кукурузы, над головой вторили ветки каштана. Сжимая кулаки, дрожа от страха, Моник заставила себя сделать шаг вперед и прикрикнула:

– Эй вы! Я не боюсь, слышите!

– Прости, не хотел тебя напугать.

Вздрогнув от внезапного появления парня из тени каштана, Моник закрыла лицо ладонью, урвав минутку, чтобы прийти в себя.

– Боже… не напугал.

Беньямин Де Кольбер саркастично поднял левую бровь, едва сдерживая улыбку. Моник чертыхнулась и нервно рассмеялась, убирая руки в карманы.