Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 114 – Джой Моен

– Ты знаешь, зачем они приходят? Что им нужно от меня?

Однако парень не успел ответить, плач разразился вновь; из зарослей, корчась от неизвестной проказы, медленно раздвигая распростершиеся листья, вышла девушка, совершенно не похожая на ту, из библиотеки. Завидев ее, Моник вскрикнула и тут же зажала рот ладонями, инстинктивно делая шаг назад. То была она сама, полностью обнаженная, но лишившаяся всех признаков женственности, как и волос. Тело, казалось, испещрено глубокими морщинами-бороздами, но когда силуэт вышел на свет фонаря, Зоэ-Моник поняла: кожа тени слеплена из высушенной обжигающим солнцем земли, словно годами девушка стояла под прямыми лучами, пока даже капли влаги не осталось в этом теле, лишь глаза напоминали то, кем была она когда-то.

– Я понимаю, выглядит отвратительно, но постарайся успокоиться, хорошо? Она не сделает тебе больно.

В сказанное верилось с трудом, иссохшее тело едва передвигалось, Зоэ-Моник, сотканная из теней, рваными движениями направлялась к своей живой ипостаси, будто закостенелые мышцы сокращались каждый миг, заставляя тело биться в припадке. Собственные глаза смотрели на Моник с мольбой, рот приоткрывался, но, кроме маленьких крошек земли, из него ничего не вырывалось.

– Что, что мне нужно сделать, Бен?

– Это может показаться глупым, но посмотри на свою тень, попытайся сосредоточиться, обратись к ней с просьбой помочь тебе. Я буду здесь, не бойся, вмешаюсь в нужный момент. Не хотел я перевоплощаться таким образом, но что ж, видимо, иного выхода нет.

Не успела Моник спросить, что он имел в виду под перевоплощением, ведь оборотнем он не был, как лицо и тело Беньямина начало меняться, растягиваясь и уменьшаясь, чернея с каждым дюймом, пока в воздухе не зависла ворона, показывая весь размах крыльев цвета смолы.

– Это ты… это все время был ты! В моих снах и тогда, на каштане тоже? Ты спас меня!

Ворона оглушительно каркнула, казалось, что теперь в голосе птицы была слышна радость, но возможно ли понимать разницу?

– Выходит, и ты был среди других птиц, которые убили Эмильена Тома?

Птица взмахнула крыльями, подлетев поближе, и каркнула вновь, а затем еще раз во все воронье горло, напоминая, что необходимо сосредоточиться и постараться пробудить силы. Чтобы замедлить подходящую ближе тень, Беньямин спикировал к клону Моник и наносил клювом удары по ногам, вырывая куски земли, пока одно колено не надломилось, что, впрочем, совсем не остановило слугу Дю Тревиллей. Тень упала лицом в грязь, но продолжала ползти, цепляясь ногтями за дерн.

Зоэ-Моник посмотрела вниз, на собственную тень, сливающуюся со многими другими, едва уловимые контуры очерчивали ее напряженную позу в тусклом свете единственного фонаря. До клона оставалось не так много, но Беньямин был здесь, готовый в любой момент напасть, потому девушка чувствовала себя чуть увереннее, чем обычно. Всматриваясь в полупрозрачный силуэт на земле, Моник всем естеством потянулась к спящей глубоко внутри силе, прося о помощи.

Тень по-прежнему вторила девушке, ничто не указывало на сдвиг с мертвой точки, тогда Моник стала умолять, приказывать, чередуя оба действия, впадая в отчаяние; невдалеке слышалась возня клона, что лишь нервировало сильнее.

– Я не могу! Не получается!!!

Ответом стало граянье вороны, кружившей вокруг копии Моник, не собирающейся сдаваться. С рычанием Зоэ-Моник пробовала снова и снова, но с каждым разом происходящее все больше казалось бредом, в глубине души нет никаких сил, унаследованных от отца, только дар Фоссегрима, бесполезный в данной ситуации, – у теней нет собственного сознания, а значит, повлиять на них нельзя.