Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 124 – Джой Моен

– Я тоже люблю тебя… И я знаю выход, как нам остаться вместе навсегда. Я хочу убить себя и быть рядом с тобой.

Девушка вдруг подумала, что все их попытки бороться с Астралом бессмысленны. Что, если король теней только и ждет, когда она погибнет, чтобы завладеть ее телом? Заманивает в ловушку, из которой не выбраться. Тогда никакие мольбы и увещевания не спасут. Пусть лучше Зоэ-Моник умрет по собственной воле, по своим правилам, а с ее телом Максанс сделает все что угодно. Это не страшно, совсем не страшно лишиться жизни, куда ужаснее жить так, словно ты давно мертв.

– Если ты этого хочешь, то и я хочу. Давай сделаем это вместе, но не сейчас, хорошо? Немного позже, мне нужно завершить кое-какие дела и тебе тоже. Только не делай этого без меня, ладно? Дождись меня, Моник.

Робкое пламя свечей подрагивало в воздухе, огненными языками облизывая каждый порыв легкого ветерка, словно хитрые змеи, набирающие силы, чувствующие свою власть в данном пространстве и времени. На импровизированном ложе на заднем дворе со смеженными веками Зоэ-Моник ожидала, когда матушка завершит все приготовления к ритуалу. На старом пне Элайн Мелтон-Гобей зажгла терпкие благовония, разложила травы и поставила рядом чашу со свиной кровью, заговоренную на защиту от вмешательства зла. Ею ведьма окропила землю вокруг ложа, чтобы ни одно существо, живое или мертвое, имеющее намерения причинить зло, не смогло пройти в круг.

– Ничего не бойся, детка. Мы с твоим отцом будем рядом все то время, пока не вернешься к нам. Я введу тебя в транс, попытайся расслабиться, думай об Астрале, и он явит себя. Магия возведет вокруг тебя кокон из моей крови, это для защиты, чтобы никакой призрак не смог занять твое тело. Все, что нужно, – это войти в Астрал и выслушать того, кто встретится на пути, каким бы уродливым и пугающим ни показалось существо. Помни, это лишь маска, накинутая королем, поднимешь вуаль тьмы, и перед тобой откроется нечто совершенно иное.

Моник облизала пересохшие губы, едва заметно кивнув. Не передать словами первобытный страх, охвативший все ее тело, мысли не помещались в голову, но в глубине души теплилась надежда, что все пройдет легче, чем ожидается. Кровавая ведьма рассчитывала, что дочь не разобрала дрожи в ее голосе, не поняла, что Элайн пытается приободрить Зоэ-Моник, не зная наверняка, сработает ли их план. Эгон Гобей улыбнулся супруге уголком губ, протягивая острый атам с кривым лезвием, разворачивая бархатную темно-зеленую ткань, в которой нож был спрятан и на долгие годы забыт.

Ведьма с благоговением провела по деревянной ручке с простым узором кончиками пальцев, будто к ней вновь вернулась значимая часть ее естества; сколько прошли они с атамом бок о бок, сколько плоти чувствовало это тонкое лезвие, сколько крови врагов впитало в себя. Этот нож они сделали вместе с Эгоном на поле боя, общее детище, созданное, чтобы убивать во имя мира, как бы прозаично это ни звучало.

Ручкой послужила ветка дуба, отделенная от могучего стана ударом молнии, а лезвие было перелито и выковано из осколков мечей погибших соратников. Элайн грустно улыбнулась, вертя атам в руках, а когда встретилась глазами с супругом, то увидела в них отражение собственной скорби. То, что приходилось делать сейчас, не шло ни в какое сравнение с пережитым в войну, ведьма и вампир одновременно подумали об одном и том же – уж лучше пройти еще не одну битву, чем потерять собственного ребенка.