Книга И всюду слышен шепот Тьмы, страница 67 – Джой Моен

С этими словами мужчина развернулся на каблуках, уходя прочь довольный собой. Ногти Зоэ-Моник врезались в ладонь от разверзнувшейся, словно пучины ада, злости; боль приводила в чувство, но недостаточно, чтобы ощутить хоть немного облегчения. Былое желание ранить себя вернулось. Как можно было так глупо вляпаться? Она обещала себе не доставлять неприятности родителям, а теперь вовсе оказалась в рабстве, и самое ужасное, что не имела права кричать из гроба, в который сама же себя и зарыла.

– Все в порядке? – спросил Беньямин Де Кольбер, когда девушка поспешно схватилась за велосипед, собираясь уезжать после разговора со странным незнакомцем. Он видел, что Моник не в себе, но не знал, как правильно отреагировать.

– Да… спасибо. Мне уже пора, до скорого, Бен. Ой, я же могу сокращать так твое имя?

– Конечно.

Удивленно глядя ей вслед, Беньямин стоял посреди дороги; птицы, будто почувствовав его настроение, начали галдеть, рьяно махать в воздухе крыльями, ища лапами невесомую опору. Никто никогда до этой минуты не называл его так, и это стало неким началом, сближающим Беньямина Де Кольбера и Зоэ-Моник Гобей.

* * *

Неистово крутя педали, ощущая, как соленая влага щиплет щеки, скатывается, разлетаясь в кусающем влажные дорожки на коже ветре, девушка направлялась в магазинчик родителей, чувствуя острую необходимость увидеть родные лица, сказать простое, но такое важное «прости». Остановившись около лавки, над которой Эгон и Элайн Гобей знатно поработали в последние дни, девушка утерла рукавом слезы, рассматривая проделанную работу. Теперь магазинчик не выглядел заброшенным, внутри и снаружи кипела жизнь, казалось, ожили смелые фантазии, посетившие Зоэ-Моник, когда они с отцом посетили это место впервые, сразу после покупки.

Грузный мужчина вальяжной походкой направился прочь, сотрясая в воздухе пакетом с только что совершенной покупкой, звякнув входным колокольчиком над дверью. Моник проскользнула следом за ним, с минуту наблюдая, как мать сосредоточенно записывает что-то на листке бумаги. Позади женщины полки заполнились сдобными булочками, круассанами, хрустящими багетами и пышным румяным хлебом, а в стеклянных витринах виднелись розовые куски свежего мяса, рыхлые клубки червей фарша, прямоугольные шматы сала, в отдельных металлических контейнерах блестели печень, почки и мозги. Моник подошла к прилавку вплотную, ожидая, когда матушка поднимет голову.

– Добрый день, чего желаете? – спросила Элайн Мелтон-Гобей, по-прежнему уткнувшись в бумаги. С губ девушки чуть не слетело слово «прощение», но это лишь напугало бы женщину, вдобавок подобного все равно не имелось в витринах мясной лавки. Услышав в ответ молчание, Элайн подняла глаза на дочь, улыбнувшись.

– О-о, это ты, детка. Как хорошо, что ты решила заехать. Как учеба?

– Все хорошо, а как у вас дела? Клиенты есть?

В это время из узкой боковой двери вышел Эгон Гобей, вытирая руки о передник, покрытый засохшими алыми пятнами.

* * *

– Дела идут даже лучше, чем мы ожидали. По соседству закрылась лавка. Благодаря жандармам в округе много зевак, которые по пути заскакивают за свининой. Не хочется признавать, но это нам даже на руку.

Последние слова ведьма сказала полушепотом, вытягивая шею к дочери, как будто кто-то мог услышать.