Книга Узы Белого Лотоса, страница 115 – Адела Кэтчер

– Да, – улыбается Цай Ян.

А-Бэй хмурится еще сильнее. Когда этот ребенок научился так чувствовать все, даже то, что ему чувствовать не положено? Потому что дети должны быть счастливыми и радостными, требовать у родителей денег на новый телефон и гулять с друзьями. Вот так правильно, а видеть, что взрослые готовы провалиться сквозь землю прямиком в ад, они не должны.

Со временем помнится только хорошее. Это становится очень явно понятно, когда перестает болеть то, что появилось в результате плохого. Цай Ян сам не назвал бы свое детство безоблачным, но в нем определенно были прекрасные моменты и замечательные люди. Как же ему хочется, чтобы у А-Бэя в жизни было только нечто подобное. Нет, лучше.

А главное – чтобы это не лопнуло однажды, как мыльный пузырь, будто и не существовало никогда.

– Как Сун Фэй? – спрашивает Цай Ян, сцепив руки в замок и устроив их на животе. Потом вспоминает, что нельзя сидеть в закрытой позе, а потому с усилием заставляет себя положить ладони на подлокотники.

А-Бэй чуть разворачивается на кровати, чтобы сидеть к нему лицом.

– Все хорошо, – говорит он. – В последнем письме она рассказывала, что учитель Му очень доволен ею. Даже предложил посещать его дополнительные занятия совершенно бесплатно!

Цай Ян улыбается, чувствуя в груди то тепло, на которое невозможно не обращать внимания.

– Это же ее учитель математики?

А-Бэй кивает, тоже расплываясь в улыбке. Цай Ян знает, как он гордится своей маленькой сестрой.

– Да. Она почти совсем не помнит нашу маму, но она тоже была способной в математике. У меня этого нет.

– Ну-ну! – Цай Ян тут же садится ровнее и качает указательным пальцем. – Ты в свои двенадцать знаешь в совершенстве два языка и уже говоришь на английском лучше меня!

Это он, конечно, кривит душой. Причем в отношении себя, а не А-Бэя. У того действительно прекрасно получается познавать чужую культуру, а особенно – языки. Учитель английского даже присылал Цай Яну сообщения с восторгами по поводу его эссе. И эссе прикрепил. Цай Ян читал его со словарем, но весьма упорно – нужно же было понять, что в голове у его ребенка. Точнее, убедиться, что там все просто прекрасно.

Его ребенка…

Цай Ян прикусывает нижнюю губу. Слишком сильно – из появившейся трещинки начинает сочиться кровь.

Словно заметив смену настроения, А-Бэй чуть подается вперед, складывая руки на коленях.

– О чем ты хотел меня спросить?

Цай Ян не может сказать, что они часто вот так разговаривают. Да, они много общаются, по крайней мере, он старается и всегда старался, чтобы А-Бэй никогда не чувствовал себя одиноким или брошенным – это же самое главное, знать, что тебя примут и поддержат. Однако великие и ужасные серьезные разговоры – это не про них. Цай Ян в принципе не видит смысла в подобных вещах: все можно объяснить и показать, не нагоняя на себя вид учителя, только что спустившегося с гор, на которых пробыл пару десятилетий. Чем проще, тем легче и понятнее. Но сейчас сделать разговор непринужденным просто не получается; видимо, из-за этого А-Бэй вот так хмурится и беспокойно переплетает свои пальцы без единого заусенца. Он никогда не грыз ногти. В отличие от Цай Яна.

Цай Ян вздыхает и все же делает то же, что и всегда, – улыбается. Не плакать же. Все это к лучшему.

– А-Бэй, ты же хочешь увидеться с А-Фэй?