Книга Узы Белого Лотоса, страница 132 – Адела Кэтчер

Мысль ее обрывается, когда Цай Ян вдруг подается вперед и закрывает лицо ладонями. Его плечи вздрагивают, и Сун Цин слышит сдавленный всхлип. Этого оказывается достаточно, чтобы она мгновенно вскочила со своего места и, обогнув стол, опустилась перед ним на колени на пол. Она привыкла быть на полу. На земле. Поэтому, наверное, она даже не осознает, что делает это, когда берет Цай Яна за запястья и слегка сжимает их пальцами.

– Цай Ян?

– Прости меня, – слышит она самые горькие слова на свете. И самые отчаянные. По крайней мере, так было всегда с этим человеком. – Прости…

Сун Цин не знает, откуда в ней берутся силы, но она тянет Цай Яна на себя, чтобы он сел на пол с ней рядом, и прижимает его к груди, обняв руками за голову.

– Ты совсем с ума сошел? Не смей говорить мне это, слышишь? – строго произносит она, что никак не вяжется с тем, как ее пальцы, словно сами, мягко гладят Цай Яна по волосам. Мелькает глупая, совсем обыденная мысль: еще больше отросли. – Благодаря тебе мы все здесь, мы вместе.

Цай Ян качает головой. Он рыдает, прижавшись к ее плечу. От его слез намокает ее кофта, но Сун Цин не может думать об этом. Она обнимает его, слыша, как он изо всех сил тщетно пытается сдерживать всхлипы. Ей и самой снова хочется плакать.

– Я думал… я думал, что ты мертва, – глухо произносит Цай Ян.

Сун Цин улыбается, чувствуя, как на глазах все же закипают слезы.

– И даже в этом у нас с тобой все не как у людей, – говорит она. – Я тоже так думала.

Она не знает, сколько они вот так сидят на полу, пока Цай Ян безутешно, горько плачет, как ребенок, свернувшись в какой-то неудобной, неловкой позе в ее руках, а сама она только и думает о том, что никогда и ничем не сможет выразить, насколько благодарна ему за все, что он сделал. И как сильно, как отчаянно она скучала не только по брату и племяннику, но и по своему взбалмошному, не умеющему усидеть на месте другу.

Время как песок. Но иногда и песок бывает золотым.

Сун Цин чуть поворачивает к себе руку, которой прижимает к своей груди голову Цай Яна. Камни в браслете на ее запястье переливаются даже под искусственным светом, словно впитали в себя звезды, под которыми она спала все эти годы.

Через какое-то время Цай Ян немного успокаивается, но она не отпускает его, и они просто сидят, не говоря друг другу ни слова. Внутри наконец затихает. Жизнь подарила ей искупление и шанс начать заново, а этот человек сохранил для нее то, что она уже не чаяла когда-либо увидеть. И она больше никогда не позволит ему винить себя в чем-либо. Можно считать, что теперь у них дни рождения в один день, пусть это и дурацкий Хэллоуин.

– Сегодня празднуем наш с тобой день рождения, – говорит Сун Цин вслух. – И не спорь, – почувствовав, что Цай Ян зашевелился в ее руках, строго добавляет она. – Не собираюсь отмечать Хэллоуин, когда есть повод поважнее.

Цай Ян усмехается. Сун Цин не видит его лица, но знает, что теперь это искренне.

– А ты приготовишь мою любимую запеченную картошку? – спрашивает он.

– Дайкон.

– Фу.

Сун Цин смеется и кладет подбородок на его макушку.

– Дурак, – говорит она, приглаживая ладонью его волосы, потому что они растрепались и теперь лезут ей в лицо. – Мой родной дурак.