Книга Узы Белого Лотоса, страница 140 – Адела Кэтчер

Ло Кай на него не смотрит. Цай Ян не может понять, что ему делать с этой информацией. Конечно, говорить с ним об этом сейчас он не собирается – вокруг слишком много людей, к тому же новости сыпятся на голову, как кирпичи, одна за другой. Этого слишком много. Еще вчера он ехал с Ло Каем в аэропорт, понятия не имея, по каким причинам они вдруг так резко сорвались туда, а сейчас он сидит за одним столом с Сун Цин, которую…

Цай Ян глотает вставший в горле ком. Вчера, когда Сун Цин спросила его, сколько ей лет, он осознал, что все это время не переставал считать. Они все считали, все верили, что она вернется, но, когда поиски прекратились, Цай Ян понял, что теряет эту веру. Капля за каплей она истекала в никуда, превращаясь в отчаяние. Поняв, что прождал восемь лет и не сохранил надежду на каких-то три оставшихся месяца, Цай Ян не смог больше держать эмоции под контролем. Ему казалось, что мир рухнул ему на голову, вонзив все свои звезды в позвоночник острыми осколками. Но Сун Цин все равно благодарила его. Все равно шептала, что скучала, что рада ему, кутая в свои худенькие руки, как маленького.

– … Ян! Про тебя говорю, балда! – слышит он, как издалека, голос Сун Цин.

Цай Ян поднимает голову и видит, что все смотрят на него. Сун Цин стоит, держа в одной руке свой стакан с водой, а второй опираясь на стол, чтобы ее не шатало от слабости.

– Спасибо, что снова с нами, – язвительно говорит она. – И… – выдыхает, упрямо облизывая пересохшие губы. – И не только за это я хочу тебя поблагодарить. Все это… – Сун Цин обводит взглядом комнату и продолжает: – Ты сделал так много, что мне хочется встряхнуть тебя хорошенько за то, что ты даже не осознаешь, сколько ты сделал и как помог нашей семье. Как говорила бабушка, «А-Ян – наша опора и надежда». Думаю, даже она не предполагала, насколько права. Я… Все мы очень ценим твою заботу. И то, чем ты пожертвовал ради нас. Сегодня не только день, в который я впервые за восемь лет засыпаю и просыпаюсь в постели, дома, но и твой день рождения. Что бы ты ни говорил, это для меня – огромный повод для радости. И для всех, кого ты видишь. И если сейчас ты не уберешь с лица это выражение, я тебе что-нибудь сломаю. Не смей реветь на моем тосте! – с угрозой в голосе говорит она, хотя с ее губ не исчезает улыбка.

Цай Ян несколько раз моргает, чтобы перед глазами перестало размываться. А-Бэй нисколько не помогает, когда ныряет ему под руку, обнимая сбоку за талию.

– С днем рождения, Цай Ян, – заканчивает Сун Цин.

Все за столом согласно кивают. Цай Ян слышит, как его поздравляют, и сил у него хватает только на то, чтобы поднять свой бокал и, не глядя ни на кого, выпить. Слишком много эмоций за последние двадцать четыре часа. Слишком.

* * *

Цай Ян всегда считал Токио городом одиноких людей. Японская столица казалась ледяной, недружелюбной и колючей в тот год, когда он приехал сюда, не имея ничего, кроме больной старушки на руках, маленького ребенка и Сун Чана, который был на грани жизни и смерти. Только со временем этот город стал приобретать очертания, краски и запахи. Золотые огни и алые фонарики на улицах. Цветущий пруд с лотосами, которые вырастают в мае высотой ему по талию, в Уэно. Толстые и наглые чайки на Токийском заливе. Радужный мост и вечно беззвездное небо над головой.