Книга Узы Белого Лотоса, страница 98 – Адела Кэтчер

– Как здесь может не нравиться, Ло Кай? – расплывается в улыбке Цай Ян. – Я уже сто лет никуда не выбирался вот так, без какой-либо цели. И без А-Бэя.

У Сун Бэя сегодня – занятия в школе, у Сун Чана – работа с пациентами. Цай Ян рассказал Ло Каю, чем тот занимается, вызвав еще более глубокое уважение к своему соседу. Каждый в этой семье борется за то, что считает правильным, по-своему.

Цай Яну к вечеру нужно вернуться в Токио, чтобы пойти на работу, а Ло Кай даже не знает, успеет ли найти в Арашияме того, кого ищет. Возможно, пойти вот так на поводу у Хао Ки – нечто абсурдное, но почему-то отказываться от этого решения Ло Кай не хочет. Хотя бы проверить…

– Расскажи мне еще о себе, – просит Ло Кай, заложив руки за спину.

Медленный шаг Цай Яна на какое-то короткое мгновение сбивается, словно он запнулся обо что-то невидимое на совершенно ровном, потемневшем от влаги асфальте.

– Что? Я даже не знаю, о чем могу рассказать, Ло Кай. Истории из моей жизни – не самая лучшая тема для беседы на прогулке, – говорит он, глядя прямо перед собой.

– Как ты рос? Чем любил заниматься в детстве?

Цай Ян смеется.

– Рисовать. И есть сладости, которые готовила моя мама, пока ну… ты знаешь. Потом десертами нас баловала только Мао Янлин.

– Как вы с ней познакомились? – осторожно спрашивает Ло Кай. Ему хочется отругать себя за то, что он задает такие наводящие вопросы Цай Яну, который не знает о том, что уже известно Ло Каю. И не только ему. Сама мысль о том, что в этой истории копался Хао Ки, заставляет крепче сжимать руки в кулаки.

Взгляд Цай Яна словно становится теплее. Его глаза кажутся грустными, несмотря на улыбку, но это не тяжелая печаль, скорее – нежная тоска.

– Мы вместе росли. Ее отец владел приютом, в который я попал после смерти родителей. – Цай Ян чуть приподнимает плечи, словно на него вдруг подул холодный ветер, хотя на реке тихо, как в храме. – Ее брат был моим лучшим другом.

– Был? – тихо спрашивает Ло Кай.

Цай Ян закатывает глаза, а потом расслабляет лицо, но так и продолжает смотреть на низкое светло-серое небо.

– Мао Линь… не из тех людей, которые могут легко проститься с прошлым. И я никогда не смогу его в этом обвинить. В том, что мы не разговариваем вот уже восемь лет, виноват только я сам.

Он замолкает, и Ло Кай не может больше задавать вопросы – у него появляется ощущение, что он не имеет на это права. Но уверенность в том, что на свои плечи Цай Ян взваливает куда больше вины, чем есть на самом деле, никуда не девается, а становится только крепче.

Мост заканчивается, и они оказываются на левом берегу Кацуры. Он уходит петляющей и узкой асфальтированной тропой вдоль резко уплывающей в высоту горы, из расщелин которой струятся мелкие, кристально-белые водопады, с расстояния похожие на застывший в падении лед. Справа находится пристань, около которой привязаны в несколько рядов деревянные лодки. Их слегка покачивает на волнах, из-за чего слышится слабый плеск воды, когда она ударяет по тонким бортам.

Снова начинает накрапывать дождь, и Ло Кай раскрывает свой зонт, который с момента его приезда в Японию использовался только как защита от солнца. Цай Ян придвигается ближе к нему, и от его руки и бока идет приятное тепло.

– У тебя кончились вопросы? – спрашивает вдруг он, когда молчание затягивается, хотя и не кажется неуютным или неправильным.