Книга Леди Аделина из Лесной Долины, страница 11 – Надежда Соколова

— С величайшим удовольствием, милорд, — ответила я сладким, мелодичным голоском, который, казалось, должен был идти вразрез с моим новым внутренним содержанием.

Он коротким, отточенным жестом указал на дверь в небольшой будуар, расположенный неподалеку от моей спальни — комнату для дамских уединенных бесед, уставленную изящной резной мебелью и заставленную цветущими горшечными растениями, чьи нежные ароматы смешивались в воздухе. Я проследовала за ним, отмечая про себя его уверенную, бесшумную походку.

Войдя внутрь, я без приглашения уселась в глубокое бархатное кресло цвета бургундского вина, устроилась поудобнее, чувствуя, как мягкая ткань принимает форму моего тела, и вопросительно подняла на него взгляд. «Ну. Я здесь. О чем ты хотел поговорить, милый?» — пронеслось у меня в голове, пока я внешне сохраняла маску учтивого внимания.

Витор остался стоять, прислонившись плечом к резному косяку камина, в котором, несмотря на утро, тлело несколько поленьев, наполняя комнату сухим теплом и терпким запахом древесины. Он скрестил руки на груди, и его пронзительный, серый, как зимнее небо, взгляд изучал меня с новой, не скрываемой теперь любознательностью, словно я была сложной головоломкой, которую ему предстояло разгадать.

— Я слышал, миледи, вы никогда не выезжали ни из усадьбы, ни даже из границ поместья «Лесной Долины», — начал он задумчиво, как бы констатируя простой, но важный факт, его пальцы слегка постукивали по его же локтю.

Я покивала, глядя на него прямо, не опуская глаз. Действительно, наше родовое поместье, носившее такое поэтическое название, было мне единственным домом за все девятнадцать лет. Расположенное среди холмистой долины, поросшей древним хвойным лесом, где воздух всегда пах смолой и влажным мхом, оно приютило, кроме моей семьи, еще несколько сотен крестьян, живших в десяти разбросанных среди холмов деревнях, принадлежавших моему отцу. Мой мир долгое время был ограничен знакомыми тропинками, яблоневыми садами, полями ржи и высокими стенами домашней библиотеки, пахнущей старыми фолиантами и воском.

— Полагаю, вам будет непросто начать новую жизнь в столице, — продолжил он тем временем, и в его ровном голосе прозвучали натянутые нотки чего-то, что он, вероятно, принимал за снисходительную заботу. — Шум, суета, вечные сплетни и придворные интриги... Все это может оказаться тяжким, подавляющим бременем для неокрепшего, неискушенного духа.

Я не смогла сдержать легкую, насмешливую улыбку, которая тронула уголки моих губ. Он говорил так, будто я была хрустальной вазой, готовой разбиться от первого же неосторожного прикосновения.

— Хотите сослать меня куда подальше, милорд? — прямо спросила я, покачав головой, так что светлые пряди волн коснулись щек. — Оставить здесь, в провинциальной глуши, чтобы не мешала вашей насыщенной столичной жизни и не смущала своей неопытностью?

«Не выйдет, родной, — пронеслось у меня в голове, в то время как я поддерживала легкий, почти игривый взгляд. — Я не согласна на тихую, удобную для тебя ссылку. Ты и твой статус мне еще нужны. Это мой билет в другой мир».

— Почему именно сослать? — досадливо поморщился Витор, и я увидела, как напряглись его скулы, а пальцы сжали ткань рукава. Моя прямая, почти дерзкая откровенность явно задела его за живое, пробив брешь в его надменном спокойствии. — Я искренне забочусь о вашем душевном благополучии и комфорте.