Книга Леди Аделина из Лесной Долины, страница 17 – Надежда Соколова

Последнее, что я смутно осознала, прежде чем сознание полностью уплыло, был звук — нечто среднее между вздохом и раздраженным фырканьем, донесшееся откуда-то сверху.

И смутный силуэт Витора, застывший в полной растерянности посреди комнаты с явным вопросом на лице: «И это все?»

Больше я уже ничего не слышала. Сон сразил меня наповал.

Я проснулась от того, что в глаза ударил яркий солнечный свет, пробивавшийся сквозь щели в тяжелых шторах. Рядом на подушке лежала вмятина, но место было пусто. Витора в комнате не было. Сознание прояснилось мгновенно, вместе с ним вернулось и смутное воспоминание о моем фиаско. Чертовски неловко, но что поделаешь — нервы.

Жгучее любопытство пересилило смущение. Мне не терпелось обследовать свое новое «владение». Накинув первый попавшийся под руку шелковый халат, я выскользнула из спальни.

Дом был огромным и молчаливым лабиринтом. Я бродила по бесконечным коридорам, заглядывая в полутемные гостиные с зачехленной мебелью, в библиотеку с полками до потолка и в какой-то зал для портретов, где со стен сурово взирали предки Витора. Именно там, в этом музее его рода, я и наткнулась на него.

Он стоял у камина, спиной ко мне, рассматривая портрет сурового мужчины в доспехах. Казалось, он был сделан из того же мрамора, что и камин.

— Не находишь, что прогулка по чужому дому в одном халате несколько… бесцеремонна? — его голос прозвучал ровно, но я почувствовала подспудное раздражение, витавшее в воздухе.

— Прошу прощения, милорд, — парировала я с самой невинной улыбкой. — Я просто знакомилась со своим новым домом. Разве хозяйке не положено знать свои владения?

Он медленно повернулся. Его взгляд был холодным.

— Владениями можно будет интересоваться после того, как ты усвоишь свои обязанности. А пока… Пройдемся.

Это прозвучало как приказ. Не дожидаясь моего согласия, он развернулся и направился к стеклянной двери, ведущей в сад. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

Утренний воздух был прохладен и свеж. Сад перед домом был столь же безупречным и бездушным, как и интерьеры: идеально подстриженные кусты, геометрически правильные клумбы, прямые, как стрела, дорожки, посыпанные белым гравием.

Мы прошли несколько шагов в напряженном молчании, прежде чем он заговорил, глядя прямо перед собой.

— Я понимаю, случившееся могло вызвать у тебя смятение. Но пора определить правила. Твоя роль, Аделина, — быть образцовой супругой. Это подразумевает безупречные манеры, поддержание репутации дома Адарских и, разумеется, исполнение супружеского долга, — он произнес эти слова с таким ледяным спокойствием, будто диктовал деловое соглашение. — Твои капризы и непредсказуемость мне не нужны. Твое дело — угождать.

Я слушала это, и во рту появлялся все более горький привкус. Угождать. Какое прекрасное, старомодное слово.

— Понятно, — сказала я, останавливаясь и поворачиваясь к нему. На моих губах играла та же насмешливая улыбка, которая, как я знала, выводила его из себя. — То есть, если я правильно понимаю, моя главная задача — быть тихой, удобной и всегда доступной? Почти как хорошо отлаженный механизм. А скажите, милорд, в этот список обязанностей входит, например, самостоятельное мышление? Или это уже считается капризом?

Он резко остановился и повернулся ко мне. В его серых глазах, наконец, вспыхнул настоящий, живой гнев. Холодная маска треснула.