Книга Цветы на камнях, страница 75 – Анюта Соколова

– Сумасшедшие какие-то скорости. Неудивительно, что Бриш с Толи так вцепились в Сайо. Министерство железных дорог требует выбить лицензию на использование этих двигателей, хотят поставить их на поезда. Бриш с князем теперь родственники, вот пусть и договариваются по-родственному.

Взгляд Бергана посуровел. Он отложил ложку и уставился на закатное небо в прямоугольнике проёма.

– Открытие новой дороги мы привязывали к первой партии этих двигателей. Иначе путь через всю империю растянется на месяцы. Как я могу отсутствовать в такой важный для Кергара момент?!

– Ты внимательно изучил всё, чем мы располагаем. Хоть что-то из этого годится для постройки плота или лодки? Предположим, ты распилишь накопительные баки, используешь мотор от насоса или опреснительной установки.

– Я не инженер, не механик, не конструктор, – он покачал головой. – Все мои отношения с техникой – включил и выключил. Ия, я даже машину водить не умею! Зачем? Ведь всегда есть водитель, десяток на выбор. Император – это в основном администратор и экономист, затем политик и общественный деятель. В нашем случае – совершенно бесполезный человек. Если бы на твоём месте был водник, которому и в дырявом тазу океан не страшен, я бы рискнул отправится вплавь, – Берган задумался. – Хотя без опыта навигации это тоже так себе затея. На этом клочке суши мы живы и надеемся, что за нами придут, а накормить собой акул в океане – слабое утешение для безрассудного героизма.

– Вот ты сам и ответил: ты не можешь по волшебству очутиться в Кергаре, – я забрала кастрюлю с ложками и встала. – Так зачем истязать себя понапрасну? Полюбуйся лучше на картину: дочь князя впервые в жизни будет мыть посуду. Жаль, зрителей маловато: на такое зрелище стоило бы продавать билеты. По тысяче реалов, не меньше!

– Я с тобой, – он решительно поднялся. – Темнеет, вдруг в воде хищные рыбы?

– Рявкнешь на них: я император, уплывайте прочь? – мне стало весело. – Рани, ты посмотри, какое здесь мелководье! Ни кораллов, ни водорослей. В лучшем случае шальной крабик забредёт или стайка мальков. У меня такое чувство, что для нас с тобой выбрали самый безопасный остров во всём океане!

– Что?.. – удивлённо переспросил он.

– Нашли самый безопасный остров, – повторила я.

– Нет. Как ты меня назвала?

Чуть не прикусила себе язык, но было поздно.

– Рани. Растение такое, островная разновидность камнеломки. Когда не цветёт, похоже на тёмный мох.

Берган настороженно прищурился.

– А когда цветёт?

– Тогда скалы покрываются пурпурным ковром. Это очень… величественно.

– Любопытно, – он поворошил ногой песок. – Я вызываю у тебя ассоциации с цветущим мхом?

– Нет. Ты похож на растение, которое никогда не цвело. Высохшее и колючее. Об него можно порезаться до крови, но всё, что ему нужно – это дождь.

Я развернулась и пошла к воде. Берган двинулся следом. Начался отлив, идти пришлось долго. На границе моря и суши полоса белой пены взбаламутила песок. Штанины я завернула и прошла чуть дальше, где волны слегка покачивались. Зачерпнула и принялась неуклюже оттирать приставшую крупу. Неудобно. Губку какую-нибудь бы!

– Держи! – Берган протянул мне кусок ветоши. – Наши похитители позаботились обо всём. В коробке целая стопка.

Он присел на корточки, взял ложки и принялся их старательно начищать. Посмотрели бы сейчас на нас журналисты! Босые, в простых льняных штанах и туниках, император и княжна намывали посуду песком, как и наши далёкие предки тысячу лет назад. Солнце садилось в океан, берег темнел, пальмы сливались в один сплошной чёрный узор.