Книга Самая высшая власть, страница 21 – Анюта Соколова

– Сюда, – Никос кивает на лестницу. – На первом этаже библиотека, архив, кладовые и кухня, которой не пользовались несколько веков.

– Где же вы готовите еду?

– Нигде. По мнению Алонио, приготовление пищи в доме ведёт к греху чревоугодия. Поесть можно и в городе.

– А завтраки? В круглосуточных грофериях одни лёгкие закуски, рестораны открываются слишком поздно.

– «Попоститься лишний раз полезно», – Никос явно цитирует понтифика.

– Сурово.

– «Усмирение плоти ведёт к возвеличиванию духа».

Подниматься по лестнице в узком платье госпожи Шеус нелёгкое испытание, особенно когда нельзя показывать, насколько тебе неудобно. На площадке второго этажа тоже тумбы со зверями, на сей раз полосатыми и без гривы. Точно такие же изображены на старинных часах моей прабабушки.

– Сколько лет этому дому? – спрашиваю я.

– Семь тысяч девятьсот сорок восемь, – без запинки отвечает Никос.

– Это же не родовой особняк? – уточняет Алан.

– Нет, дом принадлежит Верховному Собранию, понтифик проживает здесь с момента избрания и до самой смерти.

– И обстановка тоже переходит по наследству? – Алан косится на потрескавшиеся деревянные панели, которыми зашит потолок.

– Понтифик имеет право отремонтировать особняк по собственному усмотрению, следует только согласовать с Собранием смету. Алонио говорил, что средств и так не хватает, лучше потратить их на более важные вещи – ремонт храмов или нужды академии.

– Господин Никос, раньше я как-то не задумывался, но вдруг это важно для расследования, – приостанавливается Алан. – За счёт чего вообще живут патеры? Вы получаете жалование, или есть общий счёт, или это система финансирования «по требованию», как у государственных лечебниц? Единственное, что я знаю точно, – Совет Магов не переводит вам ни монетки.

– Вы первый архимаг Кериза, который спросил об этом прямо. Мы получаем жалование из общего фонда, которым управляет Верховное Собрание. Оно расходует средства крайне экономно, а вкладывает, не смейтесь, в государственные банки под проценты.

– И этот фонд обеспечивает нужды всех патеров Кериза?

– Нас чуть больше семи тысяч человек, – неожиданно суровеет Никос. – Уж эти-то цифры не секрет для архимага. Божественная энергия – редкий дар, господин Эрол, поскольку Всевышний ничего не делает просто так. Стихийники, боевики, погодники, не говоря уж об универсалах и бытовиках, могут заниматься чем угодно, но мы, к сожалению, предназначены лишь для того, чтобы служить духовными пастырями. Как бы кому ни хотелось другого.

На последних словах его глаза сверкают гневом. И я вдруг понимаю: «трудолюбивый и усердный мальчик» тяготится своей участью. С его характером хорошо укрощать и подчинять стихии, гонять вивернов и дэргов, работать исследователем или испытателем новых технологий. А он – патер. Обязан утешать и благословлять.

– Однако, сколько у нас с вами общего, – хмыкает Алан. – Век назад я отдал бы две из трёх энергий, чтобы заниматься любимым делом.

– Мне нечего отдавать, – отрезает Никос. – Прошу вас в кабинет Алонио.

Кабинет понтифика настолько угрюм, что даже яркий солнечный свет не смягчает давящую атмосферу. Мебель из чёрного дерева, тёмно-серый шёлк на стенах, непроницаемые антрацитовые портьеры и потемневшая от времени бронза.

– Весёленькое местечко, – Алан зажигает дополнительный огонёк. – Спальня в такой же жизнерадостной гамме?