Книга Самая высшая власть, страница 28 – Анюта Соколова

– Осматривайте, – Никос поднимается. – Меня вы найдёте в моей комнате.

Осматривать, прямо скажем, нечего. На всякий случай я проверяю тело. Грёзы Грёзами, но удостовериться в отсутствии иной магии нелишнее. Ночная сорочка у Милеи простенькая – кусочек серого шёлка на двух тоненьких бретельках. От интимной стрижки в форме птички с распахнутыми крыльями у Алана краснеют кончики ушей. Стрижке лет двадцать, длина волос закреплена магически, иначе, подозреваю, Милея избавилась бы от неё. Ни на руках, ни на ногах нет маникюра: ни модного меняющего цвет в зависимости от одежды, ни даже обычного классического. Поправив одеяло, я перехожу к комоду. Бельё, колготки, сорочки…

– Ты что-то целенаправленно ищешь? – Алан заглядывает через плечо.

– Скорее хочу убедиться в своих предположениях. У Милеи шикарные, но светлые ресницы и слишком белая кожа. Удивительно, что она не пользуется косметической магией или хотя бы древними как мир тушью и румянами.

– И что ты предполагаешь?

– Что духовная дочь действительно серьёзно относилась к вере, а не просто спала с Алонио. Патеры говорят нам: любите и принимайте себя такими, какими сотворил вас Всевышний, не изменяйте данный от природы облик.

– Когда это ты успела наслушаться патеров?

– В храме на границе. После первых про́водов трясло, словно от прямого попадания пульсара. Утешения патера пришлись как раз к месту.

– Я после первых про́водов напился, – честно признаётся Алан. – Мы с парнями стащили спирт у целителя и перемешали его с сиропом. Гадость жуткая. Казалось, начну дышать огнём, словно виверн. Лучше бы тоже в храм сходил.

– Помогло? – спрашиваю сочувственно.

– Не особо. Зато сто десять лет на спиртное даже смотреть не могу. Мутит от одного вида.

– Значит, в чём-то помогло, – неуклюже шучу я.

Одёргиваю себя и возвращаюсь к осмотру. Косметички в комоде нет, белья необходимый минимум, украшения отсутствуют. В верхнем ящике пара расчёсок и несколько блёклых лент для волос. Встроенный шкаф полупустой, одежды немного. Такое впечатление, что Милея забрала из дома лишь тёмные, строгие и максимально закрытые вещи. Исключение – тёплое пальто весёлой яичной расцветки и полусапожки к нему в тон. Пальто ношеное, рядом висит новенькая куртка – и она уже уныло-чёрная.

– Впервые встречаю настолько извращённое понимание веры, – ворчит Алан. – Где сказано, что Всевышний запрещал яркие цвета?

– Всевышний не запрещает, но, вероятно, Милея слишком буквально воспринимала слова наставника о скромности и умеренности.

На полке под полотенцами коричневый жетон. Милея Ойлéн, бытовик, пятый уровень, безработная. Алан переписывает данные в своё устройство связи:

– Запрошу-ка я наш архив. Пусть пришлют всё, что у них есть на господина Алонио, а заодно на госпожу Милею Ойлен и Лиару, жаль, не знаем её фамилии. Но, если женщина как минимум три века жила с понтификом, какие-то сведения о ней должны быть в базе.

– Ты всерьёз предполагаешь, что она причастна?

– Нет, но любая информация полезна. Пока вырисовывается безрадостная картина. Алонио, возможно, был хорошим администратором, но паршивым человеком. Авторитарным, жестоким, чёрствым. Неудивительно, что Бездна нашла, за что зацепиться.

– Но убила его не Бездна, – я глажу острые лепестки хризантем. Срезанные цветы – мёртвые цветы, природники никогда не держат дома букетов. – Его убийца – такой же служитель Всевышнего, маг божественной энергии. Причём он искренне верил, что его поступок – во благо. Алан, можно вопрос? Не по расследованию?