Книга Самая высшая власть, страница 25 – Анюта Соколова

– Мужчина селит в своём доме любовницу не ради того, чтобы спокойно спать в другой комнате, – ухмыляется Алан, переводит взгляд на меня и тут же начинает оправдываться: – Извини, вышло грубовато.

– Послушай! – я давлю желание топнуть ногой. – Мне сорок три года, а не три! Я десять лет служила в отряде на границе с пустошами, сражалась с тварями, провожала погибших товарищей, напивалась потом в хлам и тоже, представь себе, проводила ночи не одна. Понятно, что ты до сих пор видишь во мне девочку с бантиками, которой дарил кукол и плюшевых вивернов. Но я выросла, Ал!

Именно этот момент выбирает Никос, чтобы распахнуть дверь.

Учитель говорит: «Если какая-то неприятность должна произойти, она произойдёт в самый неподходящий момент». Теперь можно ругать себя как угодно: патер наверняка слышал мои слова. Пусть не про сорок три года, а последнюю фразу, всё равно, у него должны появиться вопросы. С чего это архимаг Кериза дарит игрушки госпоже Шеус, которая годится ему в прабабушки? Соврать, что я собираю коллекцию? Но при чём здесь «выросла»?

Демоны, неужели своей детской выходкой я всё испортила?!

– Перерасти свои увлечения нормально, госпожа Шеус, – громко начинает Алан, но Никос его не слушает.

– Эрол, – бросает он, – Милея мертва.

– Вы уверены? – дружно ахаем мы.

– Я, конечно, не маг с тремя энергиями, но живого человека от мёртвого отличить в состоянии, – на бледных щеках патера вспыхивает гневный румянец.

– Никос, не кипятитесь, – осаживает его Алан. – Простите, если задел. Однажды я сам спутал стазис со смертью, и три энергии не помогли. Количество энергий не прибавляет ни знаний, ни ума.

– Идёмте, сами посмо́трите, – Никос косится на открытую дверь спальни и угрюмо добавляет: – И выключите это демоново зеркало. На него энергии не напасёшься.

Зеркало выключаю я. Заодно делаю снимок кровати для доказательства отсутствия магических следов. Эх, сколько мне ещё расти до профессионала – чуть не забыла! Потом догоняю Алана, хотелось бы сказать «бегом», но в платье госпожи Шеус не побегаешь. Спальня «духовной дочери» оказывается не за стенкой, как я полагала: Никос проходит мимо соседней двери.

– Там что? – кивает на неё Алан.

– Общая ванная. Затем уборная, моя комната, комната брата Керина и комната брата Люсена. Спальня Милеи в торце.

– Далековато ходить.

– Эрол, вы не умеете строить порталы?

Рука Алана ложится на плечо патера, и тот вынужденно тормозит.

– Никос, я прекрасно понимаю ваше состояние. Двойное убийство, скверна и так далее. Но хамить мне не надо. Даже не потому, что я втрое старше вас или уже век занимаю кресло архимага. Просто я тоже подвержен гневливости, знаете ли, а рукоприкладство, напротив, грехом не считаю. Дам вам в физиономию, вы мне ответите, и мы передерёмся на потеху госпоже Шеус. Никакой пользы для расследования.

– Вы правы, – Никос опускает голову. – Прошу меня простить. Всё происходящее слишком тягостно. Проходите.

Комната Милеи отличается от спальни понтифика лишь оттенком: здесь унылая гамма ближе к лиловой. Балдахин угрожающе нависает над постелью, жаккардовые портьеры спадают тяжёлыми складками. Прямо напротив кровати большое зеркало в потемневшей вычурной раме, на комоде под ним букет пурпурных хризантем из сада – единственный живой штрих в обстановке.