Книга Хозяйка молодильных яблок, страница 79 – Иви Тару

Внезапно ему показалось, что он узнаёт места. Эти ели с тяжёлыми лапами, муравейники с человека высотой, густо усыпанные хвоей звериные тропки.

– Ох, чую, куда ты меня везешь, чую! – воскликнул Стрижак, но не стал пытаться назад повернуть. Раз так суденицы сплели, значит, так надо.

Капище ярко освещало солнце, и его луч ярко блестел на кончике острого серпа богини. Лицо Морены при свете дня можно было рассмотреть до самых мелких трещинок в старом и местами крошащемся камне. Но даже время и ветер не смогли стереть её прекрасно-ужасного лика. Если смотреть с разных сторон, изваяние походило то на прекрасную девушку, то на суровую зрелую женщину-воительницу, а то на мудрую старуху. Три возраста, три сути женщины. Она родит, учит, защищает, и она же обрезает жизни путь острым серпом.

Стрижак встал перед богиней, не зная, что дальше. Никто не вышел к нему, никто не позвал. Самому внутрь святилища идти? А не прогневается богиня или жрицы её?

Но, может, она ответит, как Милаву найти. Ведь смерть всё знает, всех видит. Он решительно вошёл в каменный дом. Внутри было тихо и зябко. Где-то капала вода, пела, звала.

Милава лежала на каменном ложе, вытянувшись на спине, сложив руки на груди. Даже не верилось, что нашлась та, что искал. Сначала его прошиб страх, вдруг не живая она, но грудь её тихо вздымалась. Спит!

Стрижак бросился к девушке, обнял, потом попытался разбудить. Напрасно.

– Что ж ты, милая! Проснись! – взывал он. – Искал тебя, боялся не найти. А ты на меня и не смотришь даже! Ну! Дороже всех ты мне стала. Жизнь за тебя отдам…

– Ох, не бросался бы такими словами, молодец, – насмешливо сказали сзади.

Стрижак бережно положил Милаву обратно на ложе. Жрица, чем-то ликом с богиней схожая, вышла откуда-то из бокового прохода и смотрела на него тёмными блестящими глазами.

– Это ты её усыпила?

– Я. Но лишь исполняя волю богини. По нраву ей такие люди, что не боятся с судьбой спорить. Но хочет она уверена быть, что сильна любовь твоя.

– Крепче камня, прочнее железа! – Стрижак стукнул себя кулаком в грудь.

Жрица засмеялась и погрозила ему пальцем.

– Вот и посмотрим. Забирай свою ненаглядную. Если правда любишь, то очнётся она вскоре, а если нет, то заберёт её Морена через три дня.

– Да как же мне разбудить её? – воскликнул Стрижак. – Подскажи хоть!

Но женщина уже шагнула куда-то в темноту, и слабый голос донёс до него её ответ:

– Пусть сердце подскажет.

Напрасно он опасался, что лошадь могла в лес уйти. Нет, стояла и ждала. Стрижак сел верхом, спящую девушку перед собой посадил.

– Что ж, отвези нас к людям.

Он сжал бока лошади коленями, и та послушно двинулась. Стрижак только руками колючие лапы отводил, чтоб Милаве по лицу не попадали. Её голова лежала у него на плече, дыхание тихое, но ровное, успокаивало. Ничего, главное – до реки добраться, до людей. Там уж он всё сделает, чтоб её в чувство привести.

Сколько ехали, не запомнил, то ли четверть дня, то ли всю половину, но вот впереди меж деревьев синяя полоса мелькнула. Река! Добрались. И так удачно. Прямо к переправе на другой берег.

Возле шалаша на костре варилась каша. Беременная баба помешивала её в котелке длинной деревянной ложкой. Её муж, видно, как раз перевозчик, рядился об оплате с хозяином возка, что стоял неподалёку. Из возка торчала голова девушки. Вот она обернулась, увидела всадника, ахнула и соскочила на землю.