Книга Растворяюсь в тебе, страница 102 – Джей Ти Джессинжер

Не все насильники такие неряхи. Как и Дилан, большинство из них выглядят респектабельно. Это одна из причин, по которой им многое сходит с рук.

Хорошие люди не верят, что зло может выглядеть красиво.

Мужчина на кровати рывком поднимается на ноги и пытается скрыть свой страх за рычанием.

— Кто ты, черт возьми, такой?

Я позволяю ему на мгновение ощутить этот страх, лишь малую толику того ужаса, с которым Тереза и ее дочь жили долгие годы.

— Друг вашей жены.

Я улыбаюсь и закрываю за собой дверь.

Записка написана почерком Коула. Слова понятны, но основной смысл сбивает с толку.

Малышка,

Если ты проснешься, а меня не будет, не волнуйся. Мне нужно было уладить кое-какие дела. Я вернусь через несколько часов.

Обожаю тебя,

Коул

Стоя у кровати в белой рубашке, которую я нашла в его шкафу, я снова перечитываю записку. Беспокойство — это голодная канализационная крыса, прогрызающая дыры в моем желудке.

Все это странно. Он оставил меня здесь одну, «работа», о которой он должен был позаботиться, эта отписка.

Особенно подпись. Коул мастер превращать концовку письма в издевательство.

Итак, он обожает меня, но не хочет связывать себя обязательствами. Он обожает меня, но не отвечает на мои вопросы. Он обожает меня, но держит на расстоянии вытянутой руки, выдавая такие шедевры загадочности, как «Быть со мной небезопасно».

Я оглядываю комнату, все дорогие предметы обстановки, произведения искусства и элегантный декор, и говорю в тишине: — Это чушь собачья.

Я хочу порыться в его шкафу, но не делаю этого. Хочу порыться в его ящиках, но не делаю этого. Мне очень хочется найти хоть какие-то доказательства того, что он от меня скрывает, но я решаю уважать его частную жизнь.

Босиком спускаюсь по лестнице на кухню. Верхний свет включается автоматически, что удобно, но в то же время странно. Это заставляет меня задуматься, не управляется ли дом искусственным интеллектом, а потом мне становится жутко от мысли, что, возможно, разумный компьютер шпионит за мной из-за стен.

Содержимое массивного холодильника из нержавеющей стали причудливо. Два десятка вареных яиц в миске, семь одинаковых контейнеров с нарезанным стейком и картофельным пюре и четыре стеклянные банки с бежевой жидкостью, похожей на протеиновые коктейли, расположены отдельно, симметричными рядами на каждой полке. Ящики для сыра и овощей пусты, как и обе дверцы.

В холодильнике нет ни приправ, ни закусок, ни десертов.

Единственное, что есть в достатке, — это холодный воздух.

Я открываю одну из банок с протеиновыми коктейлями и нюхаю, тут же жалея об этом. Содержимое пахнет грязью и капустой, а это значит, что оно, скорее всего, полезно. Я ставлю ее обратно и беру один из контейнеров со стейком и картофелем, затем роюсь в ящиках, пока не нахожу вилку.

Стоя у кухонного острова, я ем холодный стейк и с каждой секундой расстраиваюсь все больше.

Он оставил меня здесь одну.

Он бросил меня.

Я сердито жую мясо, когда в дверь входит Коул.

Как гробовщик, он одет во все черное. Костюм, рубашка, галстук. На сером кожаном портфеле, который он держит в руках, есть странное темное пятно сверху и сбоку, а также узор в виде брызг, похожий на абстрактное искусство.

Коул ставит портфель на стойку рядом с холодильником, затем поворачивается ко мне, выражение его лица пустое.