Книга Растворяюсь в тебе, страница 121 – Джей Ти Джессинжер

Сегодня я впервые вижу его не в костюме. Он одет в джинсы, ботинки и футболку, все черное. Так Коул выглядит до смешного красивым. И нормальным, как будто он обычный парень, а не морально серый мститель-миллиардер, убивающий плохих парней, каким он на самом деле является.

Я помню, как говорила: «Все самые опасные существа так делают», когда он заметил, что Челси выглядела невинной в первую ночь нашего знакомства, и удивляюсь, что Вселенной так нравится играть со мной в свои игры.

— Все хорошо, — бормочет он, протягивая руку и поглаживая меня по лицу. — Все в порядке, детка. Просто дыши.

Я закрываю глаза и глубоко дышу, когда он берет меня за руки. Некоторое время мы молча стоим вместе, прижавшись друг к другу, пока он не решает, что пора меня поднять.

Коул выносит меня из кухни и несет по коридору в спальню, затем снимает ботинки и ложится рядом со мной на кровать так, что мы оказываемся лицом к лицу и смотрим друг другу в глаза.

— Привет, красавица.

— Привет.

— Поговори со мной.

— Я надеялась, что ты начнешь.

— Что ты хочешь знать?

Я некоторое время изучаю его черты лица, восхищаясь тем, насколько они тонки и симметричны, и удивляясь тому, как богатый парень, выглядящий как модель из GQ, занимается тем, чем он занимается.

— Какая у меня свобода действий? Потому что я знаю, что ты мистер Секретность и обычно не отвечаешь на вопросы.

С задумчивым видом Коул медленно проводит большим пальцем взад-вперед по моей щеке.

— Могу я сначала спросить тебя кое о чем?

— Да.

— Ты моя?

У меня перехватывает дыхание. Грудь сжимается. Если я заплачу, то буду корить себя.

— Ты знаешь ответ на этот вопрос.

— Я хочу услышать, как ты это скажешь.

— Я думала, ты не веришь в отношения?

— Не верю. Но ты украла мое сердце в первую же ночь, когда мы встретились, и я наконец понял, что сопротивляться тебе бесполезно. Каждый раз, когда тебя вижу, я словно впервые вижу солнце.

Закрываю глаза и напоминаю себе, что нужно дышать. Коул гладит меня по волосам, пока я не успокаиваюсь настолько, чтобы снова заговорить.

— Я бы солгала, если бы сказала, что хочу кого-то еще, кроме тебя. Или могу думать о чем-то другом. Ты взял мой мозг в заложники.

— Заложник — это хорошо.

— Нет, это не так. Заложник — это плохо. Заложник — это когда что-то или кого-то удерживают против его воли.

— Открой глаза.

Когда я это делаю, он смотрит на меня с таким обожанием, что у меня сердце замирает.

Глаза блестят, и Коул тихо говорит: — Я имел в виду, что это хорошо, потому что ты тоже взяла в заложники и мой мозг. И мое сердце. И мою душу. То, что от нее осталось. Все это твое, если ты захочешь.

Я снова закрываю глаза. Когда я говорю, мой голос срывается.

— Черт побери.

— Что?

— Я влюблена в Тони Сопрано, и все знают, что с ним случилось в конце.

Коул притягивает меня к себе и крепко обнимает, просунув под меня руку, чтобы я оказалась в объятиях. Затем он перекидывает ногу через обе мои, и я оказываюсь полностью окружена его теплом и силой.

Прижавшись к моей шее, он вздыхает.

— Я мечтаю о твоем запахе, — шепчет он. — Хотел бы я воспроизвести его, поедая одеколон и цветы, как тот идиот Флорентино.

Я поднимаю голову и смотрю на него, приподняв брови. Он закатывает глаза.

— Да, я читал «Любовь во время холеры». Эмери сказала, что это твоя любимая книга. Но должен сказать тебе, детка, я никогда в жизни не читал такого депрессивного дерьма. Когда закончил, мне уже нужен был рецепт на ксанакс.