Книга Растворяюсь в тебе, страница 122 – Джей Ти Джессинжер

— Ты говорил обо мне с Эмери?

Вместо ответа он кривится.

— Когда?

Коул нехотя признает: — В тот день, когда ты стала моей помощницей.

— После того, как я сказала тебе, что это она направила меня на работу?

— Да. Но не сердись на нее, она не ответила ни на один из десяти тысяч моих вопросов о тебе, кроме того, какая у тебя любимая книга. Она сказала, что вместо этого я должен поговорить с тобой.

— Это удивительное предложение, учитывая, что разговоры — твое самое нелюбимое занятие.

— Не самое любимое.

— Нет? А что тогда?

Он отвечает совершенно беззаботно.

— Выводить пятна крови с белого коврового покрытия.

Когда я в ужасе молча смотрю на него, он усмехается.

— Я шучу.

— Я сейчас не в настроении для черного юмора, Коул. Пожалей меня.

Он укладывает мою голову себе на плечо и целует мои волосы.

— Боже, как хорошо.

Я снова закрываю глаза, кладу руку на центр его груди и считаю удары его сердца, пока не дохожу до шестидесяти. Затем вздыхаю и прижимаюсь к нему поближе, надеясь, что этот человек, которым я так очарована, однажды не станет объектом документального фильма о настоящем преступлении.

Коул гладит меня по спине и волосам, время от времени останавливаясь, чтобы поцеловать меня в щеку или лоб. Он такой нежный и милый, что почти невозможно примирить эту его сторону с другой, о существовании которой я знаю.

С той стороной, где живут все его монстры.

Спустя долгое время он спрашивает: — Ты в порядке?

— Да. А это значит, что меня, вероятно, следует заключить в тюрьму.

Он знает, что я имею в виду.

— Ты не опасна для общества, только потому что можешь принять темноту легче, чем другие люди.

— Не знаю, правильное ли слово «принять». Скорее, принять с распростертыми объятиями.

— У тебя не было угрызений совести из-за других.

— Нет, но Боб мне немного ближе, чем другие. И я не мучаюсь угрызениями совести из-за него. Я рада, что он уехал.

Через мгновение я добавляю: — Спасибо.

— Не за что. Если у тебя есть другие, о ком нужно позаботиться, составьте мне список.

— О Боже! Или подождите, это тоже был черный юмор?

— Нет. Ты можешь буквально составить мне список.

Я стону.

— Я притворюсь, что не слышала этого.

— Ты не можешь знать наверняка. Наличие такого человека, как я, может быть очень полезным.

— Пожалуйста, прекрати говорить.

— Хорошо. — Наступает небольшая пауза, затем Коул говорит: — Как же я буду отвечать на вопросы, если не могу говорить?

— Знаешь что? Мне плевать, что ты больше и сильнее меня и умеешь выводить кровь с белого ковра. Если ты не заткнешься хоть на минуту, я надеру тебе задницу.

Коул перекатывается на меня и смеется мне в шею. Потом отрывается, чтобы глотнуть воздуха, и глубоко целует меня, вдавливая в матрас и издавая тихий довольный стон.

— Шэй?

— Что?

— Скажи, что ты моя.

Вглядываясь в глубину его прекрасных синих глаз, понимаю, что какие бы странные силы ни свели нас вместе, они же делают сопротивление бесполезным. Связь, которую мы разделили в ту первую ночь, не ослабла со временем, а стала только сильнее.

Поэтому я оставляю все сомнения и полностью сдаюсь.

— Я твоя. Я принадлежу тебе, Коул МакКорд, несмотря ни на что.

Он закрывает глаза. А когда снова открывает их, они горят новым, более темным огнем.

— Хорошо, детка. Потому что ты предложила этому монстру дом, и он принял твое приглашение.