Книга Растворяюсь в тебе, страница 44 – Джей Ти Джессинжер

МакКорды — миллиардеры. Конечно, каждый хотел бы получить часть денег его семьи. Империи его семьи. От него самого.

Эмери просто проявляла осторожность.

То есть я знаю ее какое-то время, но мы не то, чтобы близкие подруги. Мы никогда не тусовались вместе. Она имела полное право быть осторожной. На ее месте я бы, наверное, поступила так же.

К сожалению, это понимание вытягивает из меня весь гнев, будто выдернули пробку. Я стою, гадая, должен ли кто-то из нас извиниться первым, и быстро решаю, что если он начнет, я последую его примеру.

— О. Понятно.

Он перестает вышагивать. Изучая мое лицо и, заостряет взгляд.

— Что ты поняла?

— Ничего.

Его выражение лица портится. Он складывает руки на груди и смотрит на меня исподлобья — привычка, из-за которой его могут скоро кастрировать.

— Это была просто фигура речи.

— Нет, не была.

— Да, так и было.

— Я знаю, что это неудобно для тебя, но я могу сказать, когда ты лжешь.

— Вздор.

— Это правда.

— Да? Как?

— У тебя странный голос.

— Нет, это не так.

— Да, это так. Ты становишься похожа на умирающего осла.

Коул говорит это, не меняя ни выражения лица, ни тона, но я знаю, что это оливковая ветвь. Это маленькое напоминание о нашей удивительной ночи вместе — его игривый способ сказать: ой, прости, я обвинил тебя в том, что ты расчетливая, жадная до золота шлюха, давай попробуем вести себя хорошо.

Но подождите, это может быть ловушкой. Он может пытаться проверить меня, чтобы узнать, буду ли я с ним флиртовать. Неужели он все еще думает, что я здесь только для того, чтобы его потрясти?

Или он ведет себя неуместно? Он надеется, что я буду стоять на коленях под его столом и делать ему еженедельный минет, а это его способ намекнуть на это?

Боже, как все запутано. Понятия не имею, как реагировать. Юмор? Возмущение? Презрение?

Чувствуя себя неловко, решаю, что если он будет хитрить и его невозможно будет уличить, то я поступлю также. Я сохраняю нейтральный голос и выражение лица, как будто мне скучен весь этот разговор.

— Осел не умирал. Ему вырвали зуб.

— Нет. Он умирал.

— Мне кажется, ты не так все помнишь.

— Я все прекрасно помню.

— Ты уверен?

— Я уверен.

— Какого цвета был чихуахуа?

— Чихуахуа была лысой.

— Какое животное хищник увидел в баре?

— Голубь. И я не сказал «хищник», я сказал «хищная ночная птица». И это было не в баре, а на поляне.

Мы смотрим друг на друга. Никто из нас не улыбается. В комнате душно и слишком тесно. Я понятия не имею, ссоримся мы или флиртуем. Мне более приятно делали корневые каналы.

— Хищная ночная птица? Значит, ты сова.

На его красивом лице появляется легкое выражение отвращения.

— Я не сова.

— Ты уверен? Ты чем-то напоминаешь сову.

— Чем же?

— Многим. Большие немигающие глаза. Коренастое тело. Шеи нет.

Коул прищуривается, глядя на меня. Я сопротивляюсь желанию высунуть язык.

Наше безвыходное положение прерывается, когда кто-то стучит в дверь. Мы поворачиваемся и видим молодого человека, стоящего снаружи. Он высокий, красивый и очень похож на Коула, только блондин. Широко улыбаясь, он поднимает руку и шевелит пальцами в знак приветствия.

Коул подходит к двери и открывает ее. По новому напряжению в его плечах вижу, что он раздражен этим приходом. Он грубо говорит стоящему снаружи мужчине: — Ты мне мешаешь.

— Да, я вижу. — Он усмехается, затем облокачивается на Коула и улыбается мне. — Привет. Я Картер, брат Коула. Я слышал, вы его новая помощница.