Книга Beg For Me Morally Gray Book 3, страница 172 – Джей Ти Джессинжер

— Прошлой ночью Картер спал в своей машине. На другой стороне улицы, перед домом с желтой входной дверью.

Вздрогнув, я бросаю взгляд на дом напротив. Это очаровательное бунгало в двух шагах от моего, с зарослями звездчатого жасмина, вьющегося по решетке вокруг эркера напротив.

— Спал в своей машине?

Когда я оглядываюсь на Каллума, он кивает.

— Это он вам сказал?

— Нет.

— Тогда откуда вы знаете?

На его идеальных чертах появляется легкое раздражение, как будто я намеренно веду себя глупо. Или, может быть, его просто раздражает, что я ставлю под сомнение его авторитет.

— Я все знаю. Суть в том, что Картер собирается сделать это снова сегодня вечером и завтра вечером. И если вы обнаружите его и прогоните, он купит анонимно еще один потрепанный драндулет, чтобы переночевать в нем, или найдет другое местечко поблизости, где будет вечно изображать влюбленного эмо-вампира.

Я не понимаю, о чем, черт возьми, он говорит, но я точно знаю, что этот разговор действует мне на нервы, о существовании которых я даже не подозревала.

Энергично глотая еще кофе, я смотрю на Каллума поверх бумажного ободка стакана, обдумывая ситуацию.

Как будто я отнимаю у него слишком много драгоценного времени, этот придурок смотрит на часы.

Его гигантские, сверкающие, инкрустированные золотом и бриллиантами отвратительные часы, которые, скорее всего, стоят дороже, чем мой дом, и явно призваны напоминать своему владельцу о ничтожности простых людей каждый раз, когда он их видит, и вызывать у наблюдателя чувство благоговения в сочетании с отчаянием от того, что он никогда не сможет позволить себе такие экстраординарные часы.

Картер не носит часов.

Но я уверена, что если бы он их носил, то это было бы что-то такое, что кричало бы: «Посмотрите на меня – у меня есть яхта, но нет души».

С трудом сдерживая эмоции, я говорю: — Картер сделал свой выбор.

— Он совершил ошибку. Вам позволено злиться…

— В самом деле? Боже, спасибо вам. Я так рада, что вы даете мне право выражать свои чувства!

— Но он сделал это только для того, чтобы защитить вас. Это не то, чего он хочет на самом деле.

Я сердито смотрю на него.

— Знаете, Каллум, в последнее время у меня было немало нелепых разговоров, включая тот вчерашний фальшивый разговор с вашим отцом, который вы подслушали, но я могу честно сказать, что этот, блядь, самый лучший.

Я подхожу к нему ближе и тычу пальцем ему в грудь.

— У вас хватает наглости прийти сюда, в мой дом, человеку, которого я никогда не встречала и который, судя по всему, такой же безжалостный и жестокий, как и его отец, и пытаться читать мне нотации о моих отношениях с его братом…

— Это не нотация. Это просьба.

— Еще раз прервете меня на полуслове, и не проживете достаточно долго, чтобы попросить о чем-нибудь.

В глубине его темных глаз мелькает намек на веселье, но он не улыбается. Просто наклоняет голову в знак согласия, затем продолжает более мягким тоном.

— Не позволяйте Картеру оттолкнуть вас. Ему проще поверить, что вам лучше без него, чем в то, что он достоин вашей любви.

Каллум внимательно изучает мое лицо, затем мягко говорит: — Вы и так это знаете, не так ли?

У меня перехватывает горло, как будто кто-то схватил его и сильно сжал. Я отвожу взгляд, отпиваю еще кофе и вспоминаю боль, отразившуюся на лице Картера, когда он сказал мне, что не хочет детей, потому что считает себя слишком сломленным. Вспоминаю его голос, полный отвращения к самому себе.