Книга Девушки бури и тени, страница 117 – Наташа Нган

Зрение оживает последним. Сначала это просто мимолётное движение за веками. Когда я набираюсь сил и приоткрываю их, то вижу прекрасное лицо Майны, нависшее надо мной, а за ним – тёмное небо, полное облаков.

– О, хвала богам! – выдыхает Майна.

Она прижимает меня к себе, её мокрые волосы падают мне на лицо.

Я что-то бормочу от боли. Она отстраняется, её карие глаза широко раскрыты и полны беспокойства.

– Что случилось? – я наклоняю голову, морщась от боли, которую вызывает даже это небольшое движение.

Слева от нас волны набегают на береговую линию. Справа – простирается лес. Он густой, со спутанной растительностью, листья блестят под дождём.

– Лодка разбилась, – приглушённо отвечает Майна. – Наша магия оказалась сильнее, чем мы ожидали. Мы плыли так быстро, что достигли архипелага Мерсинг за считанные минуты. Цаэнь пытался управлять лодкой, но на такой скорости среди рифов и подводных островов это было невозможно.

– Мы уже во дворце Чо? – спросила я.

Руки погружаются во влажный песок, и я заставляю себя сесть. От этого усилия меня снова пронзает боль.

– Пока не знаю. По крайней мере, мы находимся на одном из островов архипелага. Нет никаких признаков того, что линкор отследил нас досюда, но мы всё равно должны быть начеку. Ты ранена?

– Со мной всё в порядке, – я оставляю солёный поцелуй на её губах.

Несколько мгновений мы сидим молча и слушаем дождь. Ветер здесь приятный, хотя сейчас ночь, но моя промокшая кожа ощущается как лёд. Я скрещиваю руки на груди. Замечая это, Майна потирает мои руки. Через её плечо я вижу обломки нашей разбитой джонки, разбросанные по пляжу.

– Как остальные? – спрашиваю я. – Как… – у меня перехватывает дыхание, когда я вспоминаю. – Бо ранили... Разве ты не должна помогать лечить его? Ему же нужна твоя магия, Майна.

Но она только печально смотрит на меня, капли дождя стекают по её лицу, как слёзы.

– Майна? – повторяю я, на этот раз шёпотом.

Её влажные ресницы опускаются. Когда она снова поднимает их, меня пронзает её взгляд – мощный, сердитый, грустный, раздосадованный, ужасный, боязливый одновременно, как будто твёрдая стеклянная оболочка, в которой обычно хранятся её эмоции, разбилась при крушении, и все они высыпались наружу, как мраморные шарики, тёмные и уродливые. И среди них: правда.

Я с трудом поднимаюсь на ноги, спотыкаясь на мокром песке, а ушибленные мышцы протестующе кричат.

— Но... как же тогда... о, боги, Нитта, — ахаю я, прикрывая губы руками.

Майна вскакивает, и я со всхлипом падаю к ней. Слёзы текут по щекам, горячие и яростные. Я зарываюсь лицом ей в грудь. Картинка за картинкой мелькают перед моим взором.

Бо по ночам в лагере греет покрытые шерстью лапы у огня.

Бо в северных горах, с благоговением взирающий на снежного барса, своего звериного сородича.

Бо подмигивает Меррину и с его губ срывается какая-то непристойная шутка.

Бо спотыкается о камень на горной тропе и в гневе пинает его, только причиняя себе ещё большую боль.

Бо обнимает сестру и обсуждает с ним какую-то шутку, весело запрокинув голову.

Бо жалуется.

Ест.

Говорит.

Идёт пешком.

Заигрывает.

И смеётся, смеётся, смеётся, смеётся… От мысли, что я никогда больше не услышу этот утробный, хриплый рёв, что-то глубоко внутри разрывается. Кажется неправильным, что его больше не существует. Как можно жить дальше, когда его больше нет рядом? Как сможет мир жить без него? Неважно, насколько всё было плохо, безнадёжно или ужасно, смех Бо защищал нас, ограждал от темноты, пусть даже всего на мгновение.