Книга Сильвер, страница 121 – Оливия Левез

Видишь, что происходит, когда ты не подчиняешься нам? – Голос Основателей – сплошное шипение, они снова обращаются ко мне: – Этот разведчик настолько очеловечился, что забыл, кто он такой. Он больше не заслуживал своей харибдианской кожи. Как и ты, он отказался обновить Защиту. С презрением отверг нашу протекцию. Он позволил людям коснуться его своими лапами, смешал с ними свою слюну и слезы. Были и другие, настолько зараженные людьми, что решили остаться с ними. – Голос Основателей начинает звучать с сожалением. – Такая бездумная трата нашей заботы и ресурсов. Мы не могли по-другому проучить тех, кого мы поймали. Они должны были преподать урок другим.

Теперь я смотрю вниз с парапета на Воронку. Снизу вверх на меня смотрят разведчики – те самые, которые, как они нам говорили, пали под воздействием земных болезней, измотанные своей миссией. Однако теперь я вижу, что их принесли в жертву кораблю, сняли с них кожу, наказали за надуманную слабость.

Я чувствую их боль как свою собственную. Основатели сохранили память их кожи, а теперь пользуются ею, чтобы причинить мне боль. Напомнить, какая судьба меня ждет, если я продолжу их предавать.

Я пытаюсь сосредоточиться на чем-нибудь хорошем. Заставляю себя думать о Финче. Его глазах. Какие они? Добрые. Как насчет его запаха? С дымом. Лимонный. Зеленый. Собака. Думай о Пеппер, ее глазах, следящих за тобой на кухне. Перекрещенные лапы – одна лежит на другой. Шевеление ее бровей.

Однако моя кожа продолжает отходить, я словно заперта в воспоминании разведчика, раскрываюсь слой за слоем. Я ничто, один сплошной серебряный крик, пока…

Если ты не подчинишься, настанет твоя очередь. Это последнее предупреждение тебе.

– Я все еще я, – шепчу я, пока меня выбрасывает обратно на Землю.

– Сильвер?

Я открываю один глаз. Земное небо плывет.

Я лежу на опушке. На меня сверху вниз смотрят добрые карие глаза.

Финч дышит со свистом.

– Сильвер, твоя кожа… она вся покрыта следами ожогов. Что, черт возьми, с тобой произошло?

Я отодвигаюсь от него, стараюсь прикрыться.

– Позволь мне…

Моя кожа горит, ей больно. Всему телу больно.

– Твое лицо, шея. Все. Я не понимаю. Не могла же это быть молния? Нужно найти помощь, вызвать врача…

– Нет!

Хриплый возглас. Мой собственный голос.

– Ох, Сильвер. Тебе больно?

Я киваю. Сейчас все мои силы уходят только на то, чтобы поддерживать мою человеческую форму.

– Могу я взять тебя на руки? Очень осторожно?

Я качаю головой. О, как бы мне хотелось оказаться в его объятиях.

– Просто прикоснуться тогда? Слегка? Палец к пальцу? Подержаться за руки?

– Ты не можешь… Я не могу…

– Но почему, Сильвер? – Слышу его дыхание. Вздох. – Ладно, не важно. Можешь мне ничего не говорить. Не сейчас. Подожди меня тут.

Я дрожу, закрываю лицо руками. Мне хочется спрятаться, как животному. Я даже не могу понять, ночь – холодная или теплая. Вернулись совы, бросая в воздух свой клич. Нить, перехваченная и удержанная, соединяющая дерево с деревом. Я никак не могу выкинуть из головы жесткий холодный свет Харибды, не могу забыть лицо разведчика, скармливающего Воронке собственную кожу.

Основатели оставили мне подарок на прощание – возможно, это и есть мое последнее предупреждение: клеймо на мою кожу. На то, чтобы излечиться, уйдет много времени. И помимо всего этого, в моем сознании ярко горит воспоминание о том, что я увидела в Воспитательных комнатах.