Книга Последний дракон Востока. В нитях любви, страница 126 – Катрина Кван

В небольшой кухне я поставил воду на огонь, позволяя чаю настояться, и краем глаза наблюдал за Цзинь. Она села за низкий столик на крыльце, с благоговейным восхищением оглядываясь вокруг. Я знал, что ее переполняют вопросы, и с радостью ответил бы на каждый, если бы не опасался перегрузить ее. Когда я вспомнил все свои прошлые жизни разом, это потрясло меня до глубины души. С Цзинь я хотел поступить иначе – осторожно, шаг за шагом. Теперь у нас не было нужды спешить, опасность больше не маячила на горизонте. Впервые мы могли позволить себе все время мира.

– Удивительно, что вы вообще меня слушаете, – призналась она. – Я рассказывала о красных нитях всего нескольким людям, но все лишь смеялись.

– Не очень-то вежливо с их стороны, – ответил я, заливая высушенные листья кипятком. Наполняющий воздух звук, с которым вода плескалась в глиняный чайник, сливался с мягким потрескиванием огня в печи. – По моему опыту, люди часто смеются над тем, чего не понимают.

Цзинь приподняла бровь:

– Но вы понимаете?

– О да. Я вообще знатный всезнайка.

Я сел напротив нее и налил чай, улыбаясь, когда Цзинь поднесла чашку к губам и сделала задумчивый глоток.

– Я пришла за ответами, – спустя минуту произнесла она.

– И я с радостью тебе их дам.

– Даже не знаю, с чего начать. Вы подумаете, что я безумна… Я и сама так думаю.

Я налил себе чашку чая, вдыхая травяной пар.

– Здесь тебя никто не осудит. Скажи, что у тебя на сердце.

Цзинь прикусила внутреннюю сторону щеки – очаровательная привычка, которой она, похоже, обзавелась в этой жизни. И все же знакомый хмурый взгляд, а также напряженные плечи, выдающие сосредоточенность, остались прежними. Она глубоко вдохнула, собралась с духом и посмотрела мне прямо в глаза.

– Я думаю, что вы моя Судьба, – сказала она.

Я улыбнулся так широко, что даже заболели щеки.

– Знаю. А теперь, пока ты пьешь свой чай, я расскажу тебе одну историю.

К тому времени, как я закончил, на улице уже стемнело. Цзинь сидела за столом, лицом к цветущему саду, ее утонченные черты были окрашены мягким оранжевым светом заката. Она закрыла глаза и потерла виски. За все время, пока я рассказывал нашу историю, она не произнесла ни слова.

– Я не помню, – наконец сказала она. – Совсем ничего не помню.

– Дай себе время, – терпеливо ответил я. – Слишком много всего сразу.

– А ты уверен, что не врешь?

– Нет, солнышко. Это слишком важно, чтобы лгать о таком.

Цзинь поерзала на месте, раздражение закипало прямо под поверхностью ее кожи. Было удивительно, насколько яснее теперь я чувствовал ее эмоции. Раньше ее голос звучал приглушенно, будто через стену, но теперь связь между нами была чистой и необремененной. Я ощущал ее неукротимое любопытство, легкое волнение, похожее на порхающих в животе бабочек, и даже головную боль, пульсирующую в ее висках, когда она пыталась вспомнить то, что так упорно ускользало от нее.

– Прости, – сказала она после долгого молчания. – Все, что ты рассказал, кажется таким знакомым. Будто сон… но я не могу ничего вспомнить.

«Я боялась забыть тебя».

Я прогнал разочарование, лелея в душе надежду. Конечно, я надеялся, что ее воспоминания окажутся ближе к поверхности, ведь ее душа не пережила столько перевоплощений, как моя. Но даже если Цзинь никогда не вспомнит всего, что было, важно лишь то, что она здесь. Что бы ни готовило нам будущее, я был уверен: мы справимся. Впереди нас ждала лишь бесконечная возможность быть вместе.