Книга Порочные идеалы, страница 192 – Элвин Гамильтон

– Я не желаю тебе смерти, – раздраженно сказала Верити, направляясь к выходу из кабинета. – Но когда я стану главой семьи, все изменится. Хочешь ты этого или нет, мама.

Ветви вновь переплелись за спиной Верити, и в кабинете воцарилось напряженное молчание. Лизелотта ждала. Наконец, не поворачиваясь к ней, Мерси произнесла:

– Вызови его.

Нора все поняла за мгновение до того, как его увидела.

Фрагменты пазла сошлись воедино, образовав ясную картину.

В кабинет бабушки вошел Оскар Уоллен.

«Я бы хотел сказать, что знаю, о чем идет речь».

Его слова эхом отдавались у нее в голове.

«Я бы все тебе рассказал, но я повинуюсь моей клятве».

На нем был яркий галстук и целая россыпь украшений. В своем мире он, возможно, выглядел бы богачом, но рядом с Мерси Хольцфалль казался заигравшимся ребенком.

– Что, прикажете мне убить вашу дочь?

Он постукивал пальцами по набалдашнику трости.

Кровные узы из архива. Родство с Лизелоттой Риддер. С рыцарем.

«Ребенок О».

Не Оттолина, а Оскар.

Оскар Уоллен, сын прачки и неизвестного отца.

Но Мерси Хольцфалль, как обычно, было известно все.

Здесь он был не криминальным авторитетом, стоящим во главе собственной империи, а очередным рыцарем, обязанным служить своей госпоже.

– Нет. – Мерси указала рукой себе за плечо, на Лиз. – Об этом позаботится Лизелотта. – А потом она произнесла ритуальные слова: – Как потомок Онора Хольцфалля и хранитель топора, я приказываю тебе, Оскар Риддер, найти того, кто примет вину на себя. Ты скроешь правду об убийстве и никому не расскажешь о содеянном.

Оскар Уоллен помрачнел, когда приказ сомкнул на нем стальную хватку. Подчинил его своей воле.

Неважно, что он вырос на улицах, а не в казарме. Неважно, что он учился быть преступником, а не воином. Неважно, что он не питал никакой преданности к Хольцфаллям. В его жилах текла кровь Хартвина Риддера, и этого было достаточно. Мерси Хольцфалль могла повелевать им точно так же, как самым верным рыцарем.

– Я повинуюсь моей клятве, – процедил он. – Пусть в полночь она окажется на перекрестке Бросмар-роуд и границы Тринадцатого.

Когда Оскар ушел, Мерси обратилась к Лизелотте, не оборачиваясь:

– Ты знаешь, что делать.

Это был не вопрос. И Нора ощутила в воспоминании, что Лиз знала: ей не в первый раз приказывают сделать что-то подобное. Но, конечно, она забыла все предыдущие случаи. Как забудет и этот.

После смерти каждого из членов семьи она находила подсказки.

Когда скончался муж Мерси, Лиз почуяла на пальцах запах яда. Когда погиб муж Верити, Лиз нашла инструменты для порчи автомобиля. Она словно оставляла сама себе намеки, зная, что воспоминания у нее заберут.

Намеки на то, что она совершила во имя послушания.

Она стала лучшим рыцарем своего поколения, потому что верила в благородство, долг и верную службу. Но в этих смертях не было ни капли благородства.

Впервые с начала воспоминания Лизелотта заговорила:

– Что насчет Аларика?

Нора ее поняла. Лиз Риддер сама воспитывала Аларика и Тео после гибели их отца. Она хотела, чтобы, в отличие от него, Аларика пощадили. Отправили куда-то подальше, уберегли от происходящего.

Но Мерси либо этого не поняла, либо ей было все равно.

– Не сомневаюсь, ты справишься и с ним, и с моей дочерью.

Дрожащими пальцами Нора проматывала воспоминания дальше, пропуская остаток дня. Перед глазами мелькали знакомые лица: она сама, Тео, Аларик.