Книга Порочные идеалы, страница 45 – Элвин Гамильтон

– Добрый вечер, сэр, – раздался голос у него за спиной. Аугусту был знаком этот тщательно выверенный тон – достаточно вежливый, на случай если Аугуст вдруг окажется кем-то важным, но вместе с тем полный уверенности, что не окажется.

Аугуст притворился, будто ничего не слышал, демонстративно поправляя манжеты. Запонок у него не было.

– Сэр. – На этот раз обладатель голоса появился в поле его зрения. Аугуст уткнулся взглядом в чужую грудь в элегантном сером дублете, на котором был вышит силуэт Хольцфалля с топором. Разве великаны не вымерли сотню лет назад? – Я могу вам чем-то помочь?

– О нет, не стоит, – отозвался Аугуст. – Но очень мило, что вы предложили. – Он чуть было не похлопал рыцаря по плечу, но в последний момент решил не рисковать.

Рыцарь растерянно нахмурился.

– Сэр, – повторил он, – большинство гостей проходят внутрь сразу по прибытии.

– М-м. – Аугуст кивнул, будто рыцарь поделился с ним любопытным наблюдением. – Вот как?

Рыцарь явно ждал от Аугуста объяснения, почему он вот уже полчаса торчит у входа в особняк. Но объяснения не было. И отговорки подходили к концу.

– Видите ли, я… – Он сунул руки в карманы, делая вид, что ищет приглашение, и слишком поздно осознал свою ошибку: движение выдало маленькую помятую фотокамеру, спрятанную под пиджаком. Лицо рыцаря моментально изменилось.

Проклятие. Его раскрыли.

– Все ясно. – Рыцарь крепко взял Аугуста за плечо. – Пошел отсюда, журналист.

– Нет, нет. Понимаете… – Аугуст натянуто рассмеялся, будто произошло какое-то досадное недоразумение. Рыцарь уже тащил его к границе погодных чар, готовясь вытолкнуть под дождь. – Я жду свою спутницу.

– Ну-ну. – Рыцарь ни на миг не остановился. – И кого же, интересно?

– Меня.

Слово произвело магический эффект. Рыцарь моментально выпустил Аугуста и согнулся в низком поклоне.

– Что ж, по крайней мере, ты успела спасти мой смокинг. – Аугуст демонстративно разгладил отвороты. – Между прочим, мне надо вернуть его до полуночи, а не то… – Он повернулся и тут же потерял дар речи.

Онору Хольцфалль освещали лучи закатного солнца. За последние полчаса Аугуст насмотрелся на женщин в разных нарядах. Одни модницы щеголяли в тысячах павлиньих перьев, другие утопали в золоте или кутались в ураганы кружев. Он предполагал, что Онора Хольцфалль переплюнет их всех. Вместо этого она предстала в простой, неприлично обтягивающей белой сорочке. Аугуст едва успел ее рассмотреть, прежде чем на ее появление обратили внимание остальные журналисты. Они разом начали выкрикивать вопросы и щелкать затворами камер. Онора направилась к нему, пока вспышки сверкали вокруг как фейерверк.

Она шла, не обращая ни малейшего внимания на выкрики, и вспышки камер словно льнули к ней. Аугуст прищурился и почти смог разглядеть, как она преображается. Онора миновала отряд журналистов и оказалась перед ним в платье, сотканном из света.

Она будто шагнула через сверкающую завесу, и та окутала ее своими лучами. Ее платье переливалось всеми оттенками солнечного света, от золотого рассвета до розовых вечерних сумерек, и каждое движение шелестящей юбки по-новому преломляло яркую палитру цветов. Шлейф тянулся вслед за Онорой подобно лучу софитов.

Аугуст подавил искушение дотронуться до полоски света на голых плечах Оноры, опасаясь, что прекрасное видение развеется под его пальцами.