Книга Порочные идеалы, страница 48 – Элвин Гамильтон

– Ты даже в Первом круге привлекаешь внимание, – сказал Аугуст. – Думаешь, ниже Десятого будет иначе?

Нора наклонилась, якобы поправляя туфлю. В руке у нее по-прежнему была сережка.

– Думаю, что я замаскируюсь.

– Тут тебе не карнавал.

– Верно. – Ее голос стал жестче помимо воли. Нора выпрямилась. Сережки в руках больше не было. – Мою мать убили, я и найду того, кто это сделал. – Нора училась иметь дело с журналистами с тех пор, как впервые заговорила. Она показывала им только то, что хотела, и не более. Никаких подлинных чувств. Ни искренней злости, ни печали, ни радости. И она уж точно не показывала свой ум. Но Аугуст и так успел разглядеть больше остальных. На этот раз Нора хотела, чтобы кто-то узнал, как она зла на самом деле. – Найду и уничтожу.

В последний раз Нора видела мать на выходе из их квартиры на Силвер-стрит. Верити возвращалась после встречи с Мерси. Нора собиралась… Она не могла припомнить куда. И не помнила, когда мать перестала рассказывать ей про встречи с бабушкой. Когда Нора была маленькой и ее отец еще был жив, она любила класть голову на колени Верити, чтобы та, гладя ее по волосам, делилась планами на будущее. О школах, которые она построит, став главой семьи. О деятелях искусства, которым будет покровительствовать… В тот день мать поцеловала ее в лоб и потянулась, чтобы поправить волосы, будто желая что-то сказать. Нора лишь отмахнулась и вышла на улицу.

– Знаешь, есть и другие люди, которым смерть твоей матери на руку, – сказал Аугуст, заставляя ее вынырнуть из пучины воспоминаний. Обратно на вечеринку по случаю кончины Верити. – Люди, у которых есть деньги, чтобы подкупить полицейского. Люди в твоей семье.

Здесь, среди теней на самом краю леса, музыка из сада была едва слышна.

Аугуст говорил про тетю Пейшенс и дядю Проспера.

Норе это ни за что не пришло бы в голову. Но она мгновенно поняла, что имеет в виду Аугуст. Тетя Пейшенс и дядя Проспер проиграли ее матери на испытаниях. Потеряли шанс встать во главе семьи. Но со смертью Верити они получили новую возможность, на сей раз – через своих детей.

– Ты уверен, что хочешь обвинить Хольцфаллей в убийстве? – произнесла Нора негромко, угрожающе. Пусть она и не питает большой любви к некоторым своим родственникам, но они по-прежнему одна семья.

– А ты уверена, что виноват Исенгрим? – Аугуст невозмутимо пожал плечами и сделал еще глоток шампанского.

Этим утром в проявочной она застала его врасплох, взъерошенного и невыспавшегося. Но теперь он твердо стоял на своем. И как бы досадно ни было это признавать, его слова звучали разумно. Он успел приступить к расследованию, пока она занималась платьем.

На этот раз, повернувшись к толпе, она мысленно взвесила мотивы каждого из своих родственников.

Модести. Она порхала по саду с хорошо отработанной улыбкой, одетая в зелено-золотистое платье с перехваченной талией. Тетя Пейшенс нависала над ней словно тень, отбрасываемая светом дочери. Испытания доказали, что добродетелей у Пейшенс немного. Но умения рассчитывать наперед ей было не занимать. Взять хотя бы карьеру Модести. Или небольшие вложения, сделанные на стипендию, которую она получала из семейного состояния. Неужели ее тетя все эти годы выжидала момент отнять у сестры заслуженный приз?

Клеменси и Констанс. Одетые в одинаковые кремовые платья, они взволнованно жестикулировали, размахивая в воздухе руками в перчатках. Рядом стоял дядя Проспер – золотые пуговицы и шелковый галстук выставляли его алчность напоказ.